Южная роза (СИ)

К горлу подступил комок, и она поспешно села в карету.

Какой смысл тянуть время? Форстер всё равно не появится сегодня. А ей пора уезжать. Пора разорвать эту нить и начать новую жизнь.

Глава 25. О важнои роли археологических находок в судьбе влюбленных

Три месяца спустя

Над входом в лавку звякнул колокольчик, и словно вторя ему, следом раздался звонкий голос Франчески:

-Элла? Элла? Ты где? Элла! Ты не поверишь!

-Фрэн? Что случилось? - Габриэль появилась из-за перегородки, держа в руках большую корзину с розами.

Франческа стояла едва сдерживая волнение, пытаясь одной рукой пристроить зонт между вазами с цветами, а другой развязывая ленты шляпки.

-Ах, Элла! - она, наконец, справилась, со шляпкой и швырнула её на заваленный лепестками прилавок. - Синьор Тересси только что приехал к моему отцу… чтобы... чтобы просить моей руки! Ты представляешь?

Она выпалила это, размахивая руками и пытаясь совладать с выбившимися из прически локонами.

-И чему ты удивляешься? Этого следовало ожидать, - чуть улыбнулась, Габриэль и поставила корзину на прилавок.

-Пречистая Дева! И что же мне теперь делать? Это так неожиданно! Нет, конечно, понятно….

Габриэль сняла фартук и повесила его на крючок на стене, слушая вполуха, как кузина изливает на нее свое волнение и радость. И в то же время, чувствуя, как эта новость снова бередит в душе ту самую рану, которая никак не хочет заживать.

- …и я не знаю будет ли это удобно, ведь после... после того случая... прошло совсем немного времени! Но ты же понимаешь...

Габриэль улыбалась кузине, а мысли внезапно вернулись в прошлое...

Она почти не помнила, как прожила первый месяц, после их отъезда из Волхарда. Все будто стерлось, утонуло в каком-то тумане.

Ромина, и правда позаботилась о ней, отдав во владение принадлежавшую ей цветочную лавку. И поселила Габриэль в квартире над лавкой, вместе с моной Виванти - дальней родственницей своего мужа и почтенной вдовой. С того дня Габриэль стала для всех Эллой Виванти - ее племянницей и помощницей в делах, до тех пор, пока сама не научится управлять лавкой.

А дел было много, и в каком-то смысле это было даже хорошо, потому что, свалившаяся на нее работа, и необходимость вникать в дела лавки не оставляли времени для горестных раздумий. Каждое утро прибегали посыльные с записками о том, сколько и каких букетов составить, к какому дню и в честь какого события. Свадьбы, похороны, рождения... Тонкости цветочного этикета требовали знания того, что с чем сочетать, где уместны какие цветы и ленты. Нужно было составлять заказы и принимать то, что привозили торговцы, тщательно проверяя качество товара. А из помощников у нее была лишь четырнадцатилетняя Симона, да вот еще мона Виванти, что учила её всем премудростям.

Отец с Кармэлой поселился отдельно - в квартире, выделенной университетом в честь особых заслуг синьора Миранди. В тот день, когда Габриэль сказала, что не будет жить с ними, у нее с отцом состоялся серьезный разговор. И кажется впервые со дня смерти синьоры Миранди, она говорила с отцом как дочь, а не наоборот. В этот раз он слушал ее молча, так будто видел впервые, и словно впервые заметил, как осунулось ее лицо и какими большими стали глаза. Она рассказала ему все, с самого первого дня, со свадьбы Бланки Таливерда, и до того злосчастного утра, когда они покинули Волхард. Рассказала обо всём, о помолвке Форстера с Паолой, о законе об экспроприации, о Корнелли и его плане, и о том, что теперь вынуждена прятаться, чтобы защитить Форстера от него же самого. Она удивилась тому, что, как ни странно, отец ее понял. Кажется, он вообще впервые услышал ее по-настоящему, и обняв за плечи, спросил:

-Значит, ты любишь его?

Она только кивнула, пряча взгляд и не в силах ничего произнести.

Синьор Миранди погладил ее по голове и пробормотал:

-Бедная девочка, жаль, что с нами нет синьоры Миранди! Она бы смогла лучше тебя утешить…

На ее просьбу сказать Форстеру, что она отправилась к родственникам матери в Таржен, он отнёсся с пониманием, пообещав не рассказывать правды никому. И через две недели, решив все свои дела в Алерте, синьор Миранди снова уехал в Волхард, а Габриэль осталась одна.

И она наделась, что теперь, когда их с Роминой легенду подтвердит и синьор Миранди - Форстер отступится. Она знала - он ее ищет, да и Ромина вскоре подтвердила это, велев ей, купить два билета на пароход на свое имя и имя двоюродной сестры матери, что жила в Таржене. И Габриэль очень надеялась, что тысяча лье, что отделяют Алерту от Таржена - это достаточный аргумент в пользу того, чтобы прекратить ее поиски. На вопрос Габриэль о том, не решит ли Форстер однажды заглянуть в цветочную лавку сестры, Ромина ответила, что лучше всего спрятано то, что лежит на виду, и что здесь он будет искать ее в последнюю очередь.