Южнее экватора

Ле Мэйер де Мерпр, бельгиец по национальности, приехал в Индонезию уже пожилым и известным художником, побывавшим во многих странах мира. Кроме картин на местные балийские сюжеты, я увидел серию небольших полотен с видами Индии и Северной Африки. На открытой с двух сторон веранде были наиболее примечательные произведения художника, в том числе семь больших полотен, написанных уже на Бали. Полотна, на которых технически безупречно воспроизведен уголок балийской природы, привлекают сочностью, яркостью красок, в них много света. Однако при внимательном изучении полотен я, как зритель, начинал испытывать какое-то неудовлетворение и не мог найти его причину. Неудовлетворенность усилилась, когда я мысленно оторвал полотна от декоративного обрамления, от настенной резьбы и орнаментовки и представил их себе на фоне голых стен картинной галереи. И тогда в моем воображении картины предстали разрозненными кусками яркой, в целом декоративной композиции, потерявшими, однако, способность воздействовать на зрителя. Казалось, творческий взор художника не проникал дальше маленького садика. Все произведения были однотонны и однообразны. Однотипны были и балийские девушки, изображенные на полотнах. Даже картина с большой группой девушек у пруда оставляла такое же впечатление. Все они писались, казалось, с одной и той же натуры. В этом нетрудно было убедиться, внимательно посмотрев на хозяйку дома, которая послужила прототипом всех женских образов, созданных художником.

Бельгийский художник Ле Мэйер де Мерпр, проживший в Индонезии двадцать шесть последних лет своей долгой жизни, был своеобразным человеком. Безусловно обладавший недюжинным талантом и отличной техникой рисунка, он уединенно жил в Сануре, не интересовался бурными событиями индонезийской жизни и не создал ни одного произведения, если не социально значимого, то хотя бы передающего многообразие индонезийской природы, быта и культуры острова Бали. Его картины оставались мертвыми декорациями, технически грамотными и эффектными, но далекими от жизни. Невольно вспомнились полотна старого русского художника Семирадского, уходившего от бурной современности к идиллическим картинам далекого прошлого. Яркие полотна его также оставляли у меня чувство неудовлетворенности поверхностным театрально-декоративным содержанием.

Хозяйка угостила нас кофе, потом пригласила в сад. Здесь после смерти художника был поставлен небольшой белый памятник из мрамора и белого коралла — скромный бюст на постаменте. Я задумался над необычной судьбой этого скитальца. Переживал ли художник творческий разлад, сознательно ли замыкался в своем маленьком мирке в усадьбе у песчаного пляжа или решил на старости лет посвятить свое творческое вдохновение только молоденькой балийской танцовщице?..

Когда мы возвращались из Санура в Денпасар, мои спутники рассказали мне, что индонезийские власти обеспечили вдову художника пенсией с условием, что туристы смогут посещать усадьбу, а после смерти владелицы усадьба перейдет в собственность правительства и будет государственным музеем.

— Бельгиец не оставил ни одного ученика, — сказал Видха. — У нас на Бали принято другое. Каждый художник или скульптор охотно передает свое мастерство молодежи. Поедемте в ближайшую деревню, если хотите убедиться в этом.

В соседней деревне мы встретили скульптора, рослого балинезца в красочном клетчатом саронге. Скульптор сидел на корточках у обочины дороги, обрабатывая большую глыбу серого камня. В глыбе еще только угадывались очертания будущей скульптуры. Трое парнишек-учеников возились рядом. Самый старший лет двенадцати самостоятельно работал над фигуркой Будды.

Другой, лет восьми-девяти, наносил орнамент на уже законченную скульптуру, а младший, лет шести, не обладавший еще уменьем старших, усердно точил резцы, Мальчики были детьми мастера, который обучал их своему искусству. Мы подошли и поздоровались. Мастер, а за ним и его старший сын чинно протянули нам руки. Двое младших еще не считались равноправными мастерами и без разрешения отца не вмешивались в беседу.

— Этот камень будет статуей Сарасвати, богини мудрости и знаний, — сказал мастер. — Статуя украсит нашу деревенскую школу. Вот этот Будда заказ одного богатого торговца, первая самостоятельная работа старшего сына.

— Будду высекать легче, чем Сарасвати, чем Шиву или Вишну, — авторитетно сказал тот. — Когда я сумею без помощи отца сделать все эти скульптуры, тогда смогу считать себя настоящим мастером, как отец.

— В деревне наша семья не единственные скульпторы, — продолжал отец. — Посмотрите вокруг и вы увидите много свидетельств того, что мы любим наше искусство.