Южнее экватора

На центральной площадке храма — десять высоких жертвенников. В отличие от маленьких домашних или родовых жертвенников-сангга жертвенники в крупных храмах называются «меру». Они имеют вид многоступенчатых башенок, отдаленно напоминающих многоэтажные старинные китайские пагоды. Обычно меру делаются из дерева, а их кровли — из соломы. Лишь некоторые меру имеют богатую отделку — каменный фундамент, украшенный орнаментом и барельефами с изображением цветов, животных, масок и раксасов. Я обратил внимание, что меру неодинаковы по высоте, числу ярусов и нагроможденных одна на другую кровель. Были меру, которые имели пять, семь или более ярусов. Оказалось, что каждая меру принадлежит определенной касте, проживающей в данном округе. Более высокая каста имеет право, по религиозным законам, воздвигнуть более высокий жертвенник в общем храме. Кроме жертвенников, на территории храма была терраса для петушиных боев и специальные навесы, куда складывались дары во время больших церемоний с жертвоприношениями. Часть даров предназначалась для священнослужителя пендета, остальное участники церемонии после ее окончания уносили домой. Пендета приезжал из города только по большим праздникам, когда религиозные церемонии сопровождались петушиными боями, танцами и другими массовыми зрелищами. Постоянно же при храме живет лишь служитель пемангку, который следит за чистотой.

Еще два интересных памятника удалось посмотреть во время поездки в восточную часть острова. Это были судилище в Келунгкунге и мрачный полузаброшенный храм Пура Говалавах. Городок Келунгкунг был прежде столицей одноименного княжества. Местный раджа претендовал на главенство над другими раджами. В городке сохранился небольшой ансамбль старинных построек судилища. Центром ансамбля служит каменная площадка, окруженная рвом, на которой находится изящная открытая веранда. Сооружение напоминает бангсалы и пендопо джокьякартского кратона — те же легкие деревянные столбы, украшенные раззолоченной резьбой и орнаментировкой. Интересна роспись потолка, воспроизводящая историю ваянгов. В стороне от центральной постройки на высоком каменном фундаменте находится другая веранда, также с интересной потолочной росписью. Здесь художники изобразили сцены страшного суда.

Давно уже отошли в область предания времена, когда раджа самовластно выносил здесь жестокие приговоры, казнил и миловал подданных. Теперь судилище — лишь один из достопримечательных памятников острова, включенных в туристские маршруты. Вокруг судилища толпятся торговцы сувенирами и ловят туристов, всячески расхваливая свои статуэтки и крисы.

Извилистое шоссе тянется все дальше на восток, минуя капризные горные речки и ущелья, подвесные на толстых стальных канатах мосты и головокружительные подъемы. Время вечернее. Солнце спряталось за хребтом, расплескав по небу алый глянец. На фоне заката горы кажутся особенно рельефными, объемными, отчетливыми, как будто кто-то старательно вырисовал их черной китайской тушью на глянцевито-алом полированном небе. В речке плещутся детвора и взрослые. После напряженной работы в поле и изнурительного зноя купанье в холодном горном потоке — лучший отдых.

Дорога выходит на побережье океана. Последняя деревушка остается позади. Местность становится безлюдной и мрачноватой. Пустынный песчаный пляж порос тощими сучковатыми кактусами. Мы останавливаемся у одинокого заброшенного храма, прилепившегося к отвесной черной скале, зияющей отверстием пещеры. Храм Пура Говалавах скромен и запущен. Внутри ограды находится лишь несколько небольших меру и сангга. Сторож пояснил, что религиозные церемонии здесь проводят лишь раз в полгода. В остальное время храм почти никто не посещает.

Мое внимание привлекла пещера и какие-то странные звуки, доносившиеся оттуда, — не то шумное птичье чириканье, не то мышиный писк. Над огромной дырой колыхалось что-то похожее на лохмотья. Иногда порывы ветра срывали со сводов пещеры какие-то клочья, которые кружились и летели в зияющую бездну. Я подошел ближе и увидел, что лохмотья были скопищем чего-то живого, напоминая в вечерних сумерках гигантский рой диких пчел или ос, а вернее, гигантских неведомых мне насекомых. Рой издавал противные звуки — смесь птичьего чириканья с мышиным писком. У входа в пещеру ощущался тяжелый смрадный запах сырости, плесени. Густым слоем помета были покрыты три жертвенника, стоящих перед дырой. Я не сразу догадался, что передо мной были тысячи летучих мышей. С наступлением темноты они вылетают на промысел, а днем прячутся в укромных расщелинах скал и пещерах.