Южнее реки Бенхай

— Подготовьте текст опровержения. Мы направим его через наши каналы в Токио. Там найдутся умные люди, которые поймут, что к чему. Действуйте в духе моего распоряжения. Мы можем указать какую-то нейтральную цифру, — генерал немного подумал и добавил: — Ну, допустим, такую, — он поднял голову к потолку, пошевелил губами, — пятьсот восемьдесят три. Да, да. Ни больше ни меньше.

Помощник удалился, а генерал стал думать, как отвечать на неприятные вопросы, если они возникнут. А они могут возникнуть, потому что и новый, 1967 год начался, мягко говоря, не очень удачно…

Однако ни президент Джонсон, ни его ближайшие помощники не подняли генерала с места и не задали ему убийственного вопроса: почему?

В канун совещания в Гонолулу Пентагон объявил перерыв в бомбардировках Северного Вьетнама. Пятидневная пауза сопровождалась широкой пропагандистской кампанией. Американские информационные агентства снабжали газеты всего мира сообщениями о том, что Белый дом дает Ханою время подумать над предложением президента Джонсона об урегулировании вьетнамской проблемы. Соединенным Штатам нужна была некоторая передышка для подтягивания дополнительных авиационных сил, мобилизации летного состава, сильно поредевшего от полетов над Вьетнамом.

Эта затея с паузой в бомбардировках не нравилась Уэстморленду. Он делал логический вывод, что с открыто пропагандистским предложением Джонсона Ханой не может согласиться, и его в этом поддержат не только русские, но и другие страны, потому что Вашингтон не очень старался скрыть, что его интересует не урегулирование, а выигрыш времени. Пойти на переговоры с Ханоем могла лишь слабая сторона. Америка себя такой не чувствовала, у нее достаточно сил, чтобы победить в-войне. «Но наших политиков так и тянет поиграть в благородную игру», — думал генерал, который был недоволен, что Вашингтон постоянно урезает его требования на усиление авиационной мощи для нанесения ударов по Северному Вьетнаму и увеличение контингента сухопутных войск для подавления Вьетконга на Юге. И хотя его хорошо понимали те, кто знал, ради чего втянулась Америка в эту войну, у них тоже не всегда были свободными руки.

Еще не закончилась встреча в Жемчужной гавани, когда президент Джонсон объявил: поскольку Ханой отверг его предложение, бомбардировки Северного Вьетнама возобновятся. К тому времени на Тихоокеанский театр военных действий уже были переброшены новые эскадрильи бомбардировщиков. Генерал Уэстморленд получил свободу действий для любых акций стратегической и тактической авиации в полосе от 17-й до 20-й параллели шириной примерно 500 километров, где, по мнению военных специалистов, он мог создать настоящий лунный ландшафт, превратить в пыль и развалины все, что есть в этой зоне. Увеличение численности и технической оснащенности американских дивизий в Южном Вьетнаме обязывало Уэстморленда, как говорилось на совещании в Гонолулу, сломать хребет Вьетконгу, ликвидировать его главные силы, оттеснив их жалкие остатки в труднодоступные горные районы, где они погибнут в стычках с враждебно настроенными племенами.

Премьер Южного Вьетнама Нгуен Као Ки прибыл в Гонолулу, тоже крайне недовольный развитием событий. Его выводила из себя очевидная ставка американцев на Нгуен Ван Тхиеу, решивших, видимо, отвести ему, блестящему генералу Нгуен Као Ки, второстепенную роль в управлении страной. Он не хотел уступать позиций, которые занимал в противоборстве со своим противником, но в то же время чувствовал, что позиции эти начинают постепенно слабнуть. Земля еще не зашаталась под ногами, но ее глубинное колебание он ощущал всем своим существом. Недоволен был он и объявленной паузой в бомбардировках Северного Вьетнама и хотел при удобном случае сказать об этом в самых решительных выражениях. Но не успел. Президент Джонсон отказался от паузы, и военно-воздушные силы снова начинали карательные операции.

К концу совещания президент Джонсон, вручив генералу Ки высокую награду США, пригласил его па приватную беседу, во время которой всячески подчеркивал дальновидность генерала, понимание им существа собы-

гий. В конце беседы Джонсон, взяв его под руку, стал говорить, что рассчитывает на то, что генерал приложит все силы, чтобы этот год стал последним для Вьетконга.

— Нам с вами, генерал Ки, предстоит в жизни решать еще не одну трудную проблему, и потому необходимо быстрее довести до конца разгром противника.

Уходя от президента, Нгуен Као Ки испытывал возвышенное чувство: американцы, как видно, пересмотрели свои взгляды и снова главную ставку делают на него. Это вытекало из доверительного тона беседы президента Джонсона.

Генерал Ки не знал, что через несколько часов еще более секретная и более откровенная беседа в этом же кабинете состоится с Нгуен Ван Тхиеу, которому президент скажет без обиняков: