Южнее реки Бенхай

Солдаты его или не слышали, или не понимали, где находится этот самый враг. Бронетранспортеры, стоявшие в отдалении, молчали, видимо, экипажи выбрались из машин размять ноги. Прошло несколько минут, прежде чем они открыли огонь, ориентируясь на яркие вспышки пулеметов противника. Тхао будто очнулся, залег рядом с лейтенантом и тоже стал подавать команды рассредоточиться, занять оборону, подготовиться к отражению противника. А противник не наступал, он вел уничтожающий огонь, прижимая солдат к земле. Вдруг загорелся один из бронетранспортеров, видно, в него попали из гранатомета. Лейтенант вскочил, хотел бежать в его сторону, но как-то нелепо остановился, несколько раз повернулся на одном месте и рухнул на обочину дороги, едва не свалившись в канаву с водой. Тхао подполз к нему и увидел, что помощь американцу уже не нужна. Только тут он пришел окончательно в себя, поняв, что выбраться из засады будет нелегко. На него будто снизошло спокойствие, он четко увидел все, что происходит, всю картину боя, навязанного противником. На дороге, еще влажной от росы, лежали убитые, истошно вопили, ползли, хватая землю руками, раненые.

— Всем в деревню, бегом! — скомандовал подполковник и сам с пистолетом в руке бросился к совсем близко стоявшим домам деревни, приказывая солдатам следовать за ним.

Узкая дорога сбивала их в тесную беспорядочную толпу, а огонь противника усиливался. Стали рваться гранаты то впереди, то сзади, усиливая панику и неразбериху. Когда подполковник Тхао и бежавшие за ним солдаты были совсем близко от спасительных банановых и бамбуковых рощ, окружавших деревню, где они рассчитывали укрыться, оттуда защелкали винтовочные выстрелы. Это отряд самообороны общины подготовился к встрече карателей. Тхао приказал снова залечь и открыть огонь в сторону деревни, думая заставить отступить ополченцев, чтобы вслед за ними ворваться в деревню. Из подъехавшего бронетранспортера, ощетинившегося огнем своих четырех спаренных пулеметов, выскочил американский сержант и подбежал к Тхао.

— Где лейтенант? — спросил он.

— Убит, — ответил подполковник. — Вы сообщили на базу, сержант, что мы попали в засаду? — спросил он, зная, что американцы обязаны поддерживать связь с базой и сообщать о ходе операции.

— Сообщил, — грубо ответил сержант, — скоро здесь будут вертолеты. Но дело в том, что в такую же засаду попали и остальные отряды. Американские подразделения ведут тяжелые бои с. хорошо подготовившимся к нашему наступлению противником. Кто-то предупредил Вьетконг заранее, — сказал он убежденно, — и думаю, что это работа ваших людей, подполковник. Кому-то придется ответить за это. Может быть, вам лично. Не умеешь воевать — не берись не за свое дело.

Подполковник хотел одернуть сержанта за непозволительный тон в разговоре, но, увидев свирепое, злое выражение на черном лице с несколькими шрамами, проглотил готовые вырваться слова. «Такой прихлопнет из своего пистолета, не задумываясь», — мелькнула в голове мысль.

— Кто-то, конечно, ответит, сержант, но сейчас главное— выбраться из этой ловушки, вот в чем вопрос.

— Не знаю, что для вас лучше: остаться в этой ловушке или оказаться перед трибуналом, — сказал он, направляясь к бронетранспортеру, стоявшему с открытой дверцей. — Я бы тебя за лейтенанта прикончил своей рукой, грязный подонок.

Появившиеся семь вертолетов, направляемые по рации из бронетранспортера, начали бомбить и обстреливать ракетами и пулеметами — одни предполагаемое место засады, другие — деревню. Они делали заход за заходом, обрушивая свою мощь на возможные позиции пулеметчиков Вьетконга и деревенские хижины. Горели деревья и дома крестьян. Отбомбившись, вертолеты садились на дорогу. Американский майор, командовавший вертолетами, дал всего десять минут, чтобы собрать в один вертолет раненых, в другой — г убитых. Подполковник Тхао метался между солдатами, требуя шевелиться быстрее. Раненые вповалку едва поместились в две машины, убитых складывали как поленья. На это ушло не десять минут, а целых полчаса, и вертолеты поднялись в воздух. Бронетранспортеры, развернувшись, готовились уходить, и подполковник, преодолевая зло и ненависть, подбежал к сержанту, от которого до этого услышал оскорбительные выпады.

— Сержант, прошу вас связаться с базой и запросить, что нам делать.

Тот недовольно поморщился, но защелкал тумблерами рации, и сквозь хрип, свист и треск подполковник услышал, раньше, чем ему сообщил противный сержант, резкий, как пощечина, ответ:

— Пусть возвращаются на базу, черт их побери!

— Слышал? — поинтересовался сержант. — Ну, действуй, — и транспортер, обдав подполковника едким дымом, рванулся вперед.

Тхао со смертельной обидой, застилавшей глаза темной пеленой, постоял несколько минут в тяжелом раздумье, а потом, собрав остатки своих солдат, двинулся в обратный путь под защиту ставшей теперь ему ненавистной базы.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ