Южно-Африканская деспотия (СИ)

Негр в намеке на набедренную повязку валялся метрах в десяти от Серегиной позиции с лицом залитым кровью. Бобров присел посмотреть. Над трупом уже жужжали мухи.

— Похоже, ты ему в глаз попал, — сказал Бобров, вставая. — И этот здоровяк сразу откинулся. Видать, мозг у него все-таки был, и ты попал как раз в него.

Серега настороженно осмотрелся.

— А остальных ты здорово перепугал, — добавил Бобров. — Поэтому, пока любопытство не привело их обратно, надо кончать с дровами и с водой.

Подбодренные Серегой дровосеки быстро расправились с поверженным деревом. Еще не были разделаны самые толстые ветки, а Вован с последней лодкой прислал известие, что дров уже достаточно.

Все вздохнули с облегчением, но при посадке в лодку все-таки соблюдали очередь, хотя, чувствовалось желание свалить с этого «гостеприимного» берега как можно быстрее. Лодке пришлось делать целых три рейса, прежде чем она забрала всех.

«Песочная бухта» пришла, когда уже совсем стемнело, и Вован распорядился вывесить на топе грот-мачты керосиновый фонарь. Корабль, насколько было видно в темноте, был слегка потрепан, но на воде держался уверенно и его капитан, когда встал рядом, заявил, что у него все в относительном порядке и потерь среди личного состава и пассажиров нет.

Ночь прошла относительно спокойно. Вахтенных тревожили только далекие звуки барабанов. Но, видимо, местные племена были сугубо сухопутными, потому что лодок, набитых неграми, так и не появилось, что доставило вахтенным хоть какое-то облегчение. «Камышовая бухта» явилась к полудню, едва дымя трубой и имея всего полторы мачты от полного состава. Фор-стеньга обломилась у самого эзельгофта, а запасной рангоут смыло набежавшей волной, как красочно объяснил капитан. Остаток дня был посвящен ремонту, потому что на остальных кораблях запасной рангоут почему-то не смыло. Вован, отозвав его в сторонку, аккуратно вправил капитану мозги. Но культурно, без мордобития.

Негры из зарослей так и не показывались, хотя барабаны слышались довольно отчетливо. На берег за дровами на этот раз отправились аж на трех лодках. Это уже было целое войско и под таким прикрытием дровосеки действовали более напористо, если не сказать, нагло. Серега даже вознамерился углубиться в джунгли и его с трудом отговорили, до того он вдруг стал смел и дерзок.

В общем, отошли на следующий день с утренним бризом и не знали хлопот аж до места, которое в мире Боброва именовалось Уолфиш-Бей. Вован сказал, что он был здесь когда-то пару раз на своем БМРТ и на этом месте находился занюханный одноэтажный городишко. Бобров заявил, что бухта тут конечно удобная, но жить бы он тут не хотел. Вован демонстративно вздохнул, и они даже якоря бросать не стали.

Место, где в будущем будет стоять Кейптаун, Бобров тоже отверг.

— Ветрено здесь, — сказал он. — Для стоянки вроде ничего, но жить… Нет, плывем дальше.

Обогнули мыс Доброй Надежды и сразу нарвались на встречный ветер. Хотя, по идее, он должен был дуть в корму. Выходит, не зря этот мыс сначала назывался мысом Бурь. Поди, угадай, с какой стороны задует. Хорошо, что Вован, зная наперед повадки этого места, велел разводить пары. И машины, на кои уповали, справились. Так что корабли еще немного спустились к югу и, миновав мыс Игольный (самую южную точку Африки), совсем близко подошли к цели своего путешествия.

Целью морского путешествия был так называемый эстуарий или, ежели с латыни, то затопляемое устье реки Найсна, где во времена Боброва должен будет находиться городок Найсна. Вход в эстуарий, согласно лоциям, был труден даже для местных. Поэтому Вован решил подождать в море рассвета и, так сказать, с первыми лучами, и в ознаменование…

Вход оказался не таким уж и трудным, хотя входные мысы впечатляли. Ну а дальше руководствовались промерами идущей впереди лодки и, слегка постукивая машиной добрались до того места, где в будущем и будет расположен городок. Зашуршал в клюзе якорный канат.

— Все, — сказал Вован. — Я вас довез.

Ставили лагерь и разгружали корабли целых трое суток.

Чтобы не мешать всей толпой друг другу, разделились на две неравные группы. Те, кто поздоровее, пошли в грузчики. И не надо думать, что это были одни мужчины. Женщины, конечно, не таскали ящики и не катали бочки, но мелочь они вполне могли переносить. Они и переносили. Причем добровольно. Ну, то есть Бобров, конечно, их отговаривал, но без фанатизма.

Остальные благоустраивали палаточный городок. Палатки были армейские, на десять человек каждая и их поставили целых двенадцать штук. Одна была штабной, и туда вполне могло втиснуться человек двадцать, когда надо. Кроме того, из привезенных с собой досок соорудили дачный сортир на два отделения, подвесили коллективный умывальник и соорудили навес над летней кухней. Почему летней? Так лето здесь было круглый год, даже когда зима. Африка как-никак.