Южное направление

Я не случайно перевел разговор на наше общее прошлое — помогает установить добрые отношения, но тратить время на рассказ о себе не хотелось, у меня на генерала иные планы.

— Стало быть, верных людей вы найдете, — предположил я.

— С которыми устраню Врангеля и Кутепова? — усмехнулся Слащев.

— Не обязательно устранять. Можно лишь отстранить. Изолировать.

— Владимир Иванович, вы много знаете случаев в Российской истории, чтобы правителей отстраняли, а не устраняли? — поинтересовался генерал.

— Если только Василия Шуйского, — вспомнил я. — Его вначале отстранили, а потом устранили. Впрочем, если вы дадите свое согласие, о деталях поговорим позже. Вы ведь пока согласие не дали?

Слащев задумался, а я краем глаза посматривал на Ниночку. У кавалерист-девицы тоже был задумчивый взгляд. Пожалуй, если девушка придет к выводу, что ее любовник (или уже муж?) должен стать правителем, то мне обеспечен мощный союзник. Не думаю, что Слащев накопил средств, чтобы жить безбедно за границей, не тот человек. А ночная кукушка, как известно, дневную перекукует.

— Совершенно верно, не дал. Я хотел бы услышать, зачем Советам мир с нами?

— Все достаточно просто и прозаично, — начал я свой рассказ. — Вы слышали, что в следующем году в РСФСР вводится новая экономическая политика?

— Слышал, но не задумывался, — признался генерал. — Решил, что это очередная выдумка большевиков.

— Главная идея новой экономической политики — сокращенно нэп, переход от продразверстки к продналогу. То есть, крестьянин станет сдавать государству зерна в два раза меньше, чем сейчас. Но ему же столько не съесть. Значит, станет реализовывать излишки на рынке. Соответственно, взамен он захочет приобретать товары. Поначалу самые простые — ткани, башмаки, спички с посудой, еще какую-нибудь хрень, потом решит закупать сельхозтехнику. Вначале на конной тяге — косилки, огребалки, а разохотится, то и трактора понадобятся, комбайны. Ну, и так далее. Соответственно, потребуется создавать предприятия, которые станут выпускать плуги да бороны, возродится частная собственность. Каждый гражданин Советской России получит право организовывать промышленные и торговые предприятия, в том числе совместные с иностранцами.

— Подождите, господин, то есть, товарищ Аксенов, — перебил меня Максимилиан Александрович до этого молча сидевший и внимательно слушавший. — Но разве это не противоречит тому, что заявляли большевики, захватив власть — отмена частной собственности, национализация и прочее?

— В какой-то мере противоречит, — вынужденно согласился я. — Но основные рычаги воздействия на экономику останутся в руках государства — банковская система, эмиссия денег, крупная промышленность, железные дороги, судоходство. Сейчас перед государством стоит главная задача — спасти страну от голода. А следующая задача — создание промышленности. Сами знаете, что все, что не разрушено, то стоит. Железные дороги разваливаются, паровозы уже не тянут. Про пушки да самолеты с танками я вообще молчу. В общем, хреново.

— Все равно, пока не понимаю, в чем профит Советской России от мира с нами, — признался генерал.

— России понадобится промышленность, правильно? Иначе, кто станет выпускать трактора, паровозы, делать винтовки и прочее? Крестьянин машиностроительную промышленность не создаст. Значит, ее должно создавать государство. А для создания промышленности требуются три фактора производства — земля, труд, капитал. Земля, то есть, ресурсы, и сырье, у нас есть, но его требуется достать. Восстанавливать шахты, рудники, тянуть к ним дороги. Труд — квалифицированные рабочие, инженеры. Кого-то найдем, но остальных потребуется либо учить, либо нанимать. Но это тоже деньги. Остается капитал. Деньги, здания, заводы с пароходами. Словом, все то, что приносит прибыль. Но деньги первичны, а их мы сможем взять только за границей. Значит, придется торговать с Европой, с Америкой. И Крым может стать нашей форточкой в Европу.

— Захватите Крым, станете владеть не форточкой, а дверью, — усмехнулся генерал.

— Захватить-то захватим, а что дальше? — задал я вопрос, а потом пояснил: — Что мы получим, захватив Крым? Во-первых, голодающее население. Сколько народа живет в Крыму? По нашим прикидкам — около полумиллиона, в если считать с армией, со всеми беглецами, то и того больше. Врангель в ущерб своему населению активно вывозит зерно, продает его Франции.

— А что остается делать? — пробурчал Слащев. — Армию требуется одевать, вооружать, а где взять деньги? Франция поставляет оружие и боеприпасы взамен зерна.

— Так я и не спорю, — покладисто согласился я. — Франция поставляет, а зерно из Крыма вывозят. Боюсь, к тому времени, когда мы вас отсюда выбьем, ничего не останется. Вам-то все равно, вы уже где-нибудь в Париже будете, а нам народ кормить. А чем, спрашивается, если в самой России шаром покати? И что мы получим? Население, которое не белую армию в голоде начнет обвинять, а нас. Недовольство, голодные бунты, все прочее. Оно нам надо?

Дождавшись кивка Слащева, я повел разговор дальше.