Южное седло

Сопровождаемые ливнем, мы приехали в Бхимпеди к 2 часам 50 минутам, тогда как Джорджи (Бенд и Лоу) из-за прокола камеры добрались несколько позже. Из-за деревни виднелись мачты канатной дороги, убегающие вдаль через лес от громадного, открытого по бокам навеса с железной крышей, где носильщики присоединяли тюк к блокам, катящимся по стильному тросу. Появился Майкл Уустмекотт с печальной вестью: наша погрузка займет по крайней мере три часа и, так как работа кончается в 5 часов, закончить погрузку в этот день не удастся. Грузовики между тем свалили все на неровный, покрытый мешковиной пол, а мы постарались спасти наиболее ценные тюки. Что делать? Попробовали воспользоваться тремя телефонами, которые, по-видимому имели весьма смутное понятие о том, как надо действовать. Тут один из писарей подсказал нам идею: обратиться к отряду индийского инженерного Управления, строящему дорогу от равнин к Катманду. Майкл, как «офицер для особых поручений», вызвался добровольно туда сбегать. Невдалеке он встретил начальника отряда полковника Гранта, едущего в «джипе». Положение было спасено.

На протяжении всех дней путешествия через Индию Катманду мерцал перед нашим мысленным взором, далекий и таинственный, как сам Эверест. Для путешествующего по воздуху он находится в трех днях полета от Лондона. Для нас, передвигавшихся по морю и посуху, это было трехнедельное путешествие с препятствиями и неудобствами на каждом шагу. Мы стремились скорее к нему, стремились к спрятанному городу, охраняемому в своей затерянной долине барьерами жары и высоты. Завтра мы увидим его. Мы достигнем цели. Но тем самым чары будут развеяны.

Мы входим в долину

Полковник Грант был весьма любезен: он угостил нас черным кофе и заказал на четверть первого ночи «джип». В мрачный ночной час мы оказались под тусклым электрическим светом на станции канатной дороги. Началась работа. Мы смотрели, как наши грузы один за другим подвешивались к блокам и, качаясь, ныряли куда-то вверх, в ночную тьму. Каждый тюк следовало проверить и записать номер соответствующего блока. Как всегда здесь было больше людей, чем нужно; большинство, как всегда, присутствовало для дачи «весьма ценных указаний». Весь процесс занял пять часов; при этом 507 мест были сгруппированы в 87 тюков. Обычно к нашим грузам в качестве балласта на блоках добавлялись тяжелые мешки с рисом. Я невольно подумал, что, вероятно, такой метод транспорта используется в экспедиции в последний раз. Наши внуки будут потрясены теми трудностями, которые выпадали на долю ранних пионеров Непала в ту пору, когда дорога ещё не была построена.

В 8 часов утра мы, шатаясь, ушли и у палатки помогавших нам строителей попили чаю с громадными сандвичами. Затем нас повезли на «джипе» обратно в деревню, откуда начиналось тридцатикилометровое путешествие до конца дороги, до селения Танкота, примерно в 8 километрах от Катманду.

Дорога через холмы начиналась крутым подъемом по каменистым, поросшим кустарником склонам, обращенным к Чизапани. С вершины гребня, усеянного темно-красными рододендронами, открывался прекрасный вид на большой пролет канатной дороги. Мы могли видеть наши грузы, раскачивающиеся на тросе, который казался отсюда тоненькой нитью, и плывущие через ущелье к едва видимой на противоположном склоне мачте. Было страшно подумать, что один лишь ящик с высокогорной обувью, упавший с трехсотметровой высоты и разбившийся вдребезги, мог погубить всю экспедицию. Я верю, что такие аварии весьма редки, однако в этом вряд ли можно убедить поставщиков ценных грузов. К счастью, другая наша тревога была быстро развеяна вычислениями Майкла: за исключением, может быть, ящика со смешанными рационами, все наши запасы прибыли в целости и практически в сохранности на конечную станцию канатной дороги.

Сам переход был нашей первой настоящей разминкой. На корабле, несмотря на бесчисленные прогулки по палубе, мы все же практически принимали лишь воздушные ванны. Здесь же переход проходил по местности, на которую пыльное лето ещё не наложило свою лапу. Розовый цветущий миндаль гармонично выделялся на фоне желтой глины, основного материала многих деревенских построек. Часто можно было наблюдать и такое: верхняя часть постройки желтая, нижняя — побеленная; и, как правило, соломенная крыша. Рощи миндаля и груши на переднем плане, возвышающиеся за ними крутые склоны холмов, поросшие лесом или пересеченные террасами,— сплошная идиллия. Однажды, отдыхая на траве у обочины дороги и уплетая вторую лепешку, Майкл промолвил: «Не знаю, что там будет с экспедицией, но сегодня я действительно счастлив!» Мне оставалось только согласиться с ним.