Южное седло

Солнце и облачка резвились на отвесах, где, словно на Кембрийских холмах, тени на льду от серого переходили к пурпурному. Дорога проходила через чарующие, поросшие серебристой березой лощины, через котловину в склоне гор, среди монументальных скал, где квалифицированных скалолазов дразнили на каждом шагу соблазнительные маршруты. Дойдя до крутого травянистого склона перед тем местом, где тропа, ведущая к Намче, пересекает горизонтально ребро горы, я увидел много людей. Это были жители ближайшей деревни Кхумюнг. Они пришли поздравить и приветствовать своих родных и близких, а также воздать почести Тенсингу, так как система местного телеграфа этих ущелий уже давно передала все новости.

Продолжая наш путь, мы пересекли ребра склона, прошли площадку старого лагеря в Намче и теперь смотрели вниз, на темный амфитеатр, где выстроились рядами похожие на ящики каменные дома с уложенными на крышах камнями — образец порядка, однако без того изящества, которое могло бы быть под влиянием великолепного окружения. Я очутился в одном из соседних домов вместе с Джорджем Бендом, которого зазвал в гости шерп Канча. Мой новый ординарец Анг Дава II здесь не жил и родственников не имел. Поэтому я тоже получил приглашение. Это был скромный дом, одноэтажный, с одной главной комнатой, в которой собралась вся семья и в которой, насколько можно было судить, она и жила. Мать, стройная шерпани с тонкими чертами лица, подала молочный чанг, вкус которого для жаждущих губ был превосходен. Как только кружка опорожнялась, она немедленно наполнялась. За двумя ткацкими станками: один для ковров, другой для ткани — сидели ткачихи. Джордж за десять рупий купил у шерпани два ярда ткани для передников.

Канча, для своих восемнадцати лет здоровенный парень, рассказал нам, что мать не позволяет ему сопровождать нас до Катманду. Мать улыбнулась и покачала головой. Было ясно, что она правила семьей и не хотела, как я понял из её слов, чтобы мальчика в городе испортили.

Мы вышли на солнечный свет и пошли вниз мимо квадратного здания, оказавшегося той самой станцией индийского радио, которая передавала наши новости. Нас приветствовал индийский представитель «Дэйли телеграф», но в этот момент мы с Томом Стобартом были приглашены маленьким Гиальеном к нему домой. А где наши товарищи? Все сагибы и шерпы исчезли в домах и вне их. В Намче в нашу честь царил праздник. По-видимому, в этот день вряд ли нам удалось бы продвинуться дальше. Селение применило всю свою силу убеждения, чтобы нас здесь удержать. Но к чему беспокоиться? Лучше наслаждаться гостеприимством, какого нам, может быть, никогда больше не встретится.

Дом Гиальена обычного шерпского типа. Первый этаж служил складом, в верхнем большом зале жила семья. Мы сидели на коврах, возле открытого окна, посматривая на ущелье Дудх-Кози и на синие возвышенности за ним. На этот раз мы пили янр — очищенный вариант чанга, цветом и частично видом напоминающий бочковый сидр. В процессе нашего разговора выяснилось, что Гиальену также не разрешается нас сопровождать. На этот раз это была жена. У шерпов в ходу, в какой-то степени, матриархальное общество. Одним из показателей этого часто служит женитьба юноши на девушке лет на десять старше его. Имеет место и многоженство. Брак состоит из нескольких этапов: сначала жених приносит подарки, затем живет некоторое время в доме родителей невесты, и только затем оформляется брак. Легко видеть, как женщина приходит к управлению домом.

Вторая половина дня прошла очень быстро. Мы смотрели через окно, стараясь поймать какие-нибудь признаки наших товарищей, но миссис Гиальен уговаривала нас остаться. Что же будет делать Гиальен, если не пойдет с нами?

Вниз, к Дудх-Кози

Когда мы смогли оторваться от гостеприимства Намче, Гиальен проводил нас до конца селенья и мы распрощались. Теперь мы наконец спускаемся по крутому лесистому склону к теснине, залитой вечерним светом, к темнеющему 60 метрами ниже руслу Дудх-Кози. Мы шли в сумерках вдоль реки, гадая, прошли ли мы мимо лагеря, как вдруг в верхнем окне одного из домов показалась голова Джорджа Лоу. Компания устроилась на верхнем этаже нового дома. Тхондуп резал и жарил цыплят, в то время как остальные пили чай и беседовали. В стране шерпов нет отелей, по-видимому, все собираются, согласно обычаю, в самом просторном доме. Этот дом прямоугольной формы выглядел весьма солидным, дверные косяки и перемычки были сделаны из массивных деревянных брусьев. Как обычно, нижний этаж не использовался для жилья, а большой зал наверху был перенаселен. Наши палатки стояли у реки, метров на 400 дальше.