Южное седло

Встав на рассвете 24 апреля, я расстроился, обнаружив, что сам стал жертвой «базолагеритиса». Делать было нечего, и единственная надежда заключалась в том, что уход из лагеря меня излечит. С 7.30 при жарком солнце жизнь на ближайшие три часа становится весьма беспокойной, почти неприятной. Мне предстояло провести в этот день «высотную» команду до лагеря II и на следующий день до лагеря III. Грег должен был командовать «невысотным» отрядом; Майклу Уэстмекотту нужно было этот отряд спустить, в то время как мы с Грегом должны были остаться наверху. Джон и Чарлз Эванс вместе с Тенсингом хотели подняться до лагеря III и здесь присоединиться к Эду для разведки Цирка. Все это время Эд и Майк будут работать, обрабатывая путь вверх от лагеря III. Подготовка к недельному пребыванию в высотном лагере требует много работы и точного расчета. Надо установить тесный контакт с шерпами обеих групп, и, поскольку Грег плохо говорил на урду, мне предстояло рассказать им о возложенной на них задаче и распределить грузы. Паек выдавался на весь период. Затем наступило «великое кошачье мучение». Кошки не только ломались, но обнаруживали также тенденцию таинственно улетучиваться, когда их оставляли вне палаток; мысль о том, чтобы держать их в палатках, приводила в уныние.

Оба Тома, чтобы разыскать свои кошки, перерыли все палатки, но ничего не нашли; все, что я мог сделать, сводилось к импровизации и к займу чужих кошек.

Затем наступила очередь расплаты за приведенного накануне яка (122 рупии), который кидал на нас жалобные взоры. Никто из шерпов не хотел его забивать. Когда мы уходили в 10.30, последнее, что я видел,— это Джорджа; одного из них як, по-видимому, долбанул так, что он покатился вниз по Кхумбу, в то время как второй с ружьем в руке озабоченно преследовал животное в надежде его изловить. Вскоре все пропали из виду.

Затем появился шерп с больным горлом, с просьбой о врачебной помощи или, ещё лучше, о замене его кем-нибудь. На шерпов, да и на кое-кого из сагибов навалилась в то время настоящая эпидемия кашля и болезни горла. Том Стобарт ночевал в своей ледяной пещере и вышел оттуда с совершенно заложенным носом. («Чтобы прочистить ваш нос, требуется ледоруб»,— уточнил Джордж Лоу.) Кое-кто жаловался, что подцепил воспаление легких. Врач был постоянно занят. Рецепты Майка: «Попробуй эту дрянь» и «Спускайся ниже!» — начали становиться лозунгами экспедиции. К счастью, лекарства были лучше, чем эти советы.

Наконец в 10.30 мы вышли. Я записал в своем дневнике:

«Идем медленно. Сначала было жарко и солнечно, но находят облака. Кошка Гомпу сломалась (это уже вторая), но ещё держится. 11.30 — начинается снегопад; он усиливается. Дошли до первого моста, замененного теперь двумя бревнами. Шерпам очень трудно, они нервничают. Таши Футар переползал на животе. Грузы переправляли по верёвке. Тюк с флажками очень неудобен для переноски. Грег своей командой недоволен. Она, конечно, не блещет. Много крика. Идем дальше. Два часа до «Ужаса Хиллари», который по новому пути проходится легче. Иду с поднятым капюшоном, видимости никакой. Грузы шерпов сваливаются, пряжки кошек проскальзывают, идущий за мной шерп падает при траверсе ледяного склона. Однако, хоть и медленно, четыре связки двигаются. В лагерь II приходим в 2.50 пополудни. Четыре с половиной часа!»

В лагере II мы нашли Джона и Чарлза, которые собирались дойти до лагеря III, но был сильный снегопад, и они решили переждать здесь. Шерпы поставили три дополнительные палатки. Мы установили мачту для радиоантенны. Я залез в палатку, присоединившись к остальным.

Вечером мы наконец устроились в палатках поуютнее. Туман рассеялся, и, словно откровение, покрытая свежим снегом Пумори явилась нам как сверкающее чудо.

Лестница поднимается в лагерь III