Южнорусское Овчарово

Это лишь кажется, что собрать знакомое целое из простого разрозненного легко. На самом деле, знакомое то и дело оборачивается сюрпризами, а разрозненное не хочет занимать свои – казалось бы – логичные места в стройной цепочке причинно-следственных связей. И что является причиной в свинье, а что следствием? Сперва попробовали начать с головы, приставляя к ней поочередно то один, то другой фрагмент, но дело шло плохо: фрагменты не подходили то друг к другу, то к положенной на бок голове. Решили временно отставить голову и собирать свинью сепаратно от нее, начав с тех деталей, которые не вызывают сомнения. Но потребовалось целых два часа, чтобы собрать очевидную заднюю часть, состоящую из двух окороков, безымянного куска спины и неожиданного провала на месте живота.

– Здесь тоже что-то быть должно, – сказал Владыч, указывая на провал.

– Там сало будет потом, вон лежит, четвертое с краю, – ответил Соник.

– Это не то сало, – усомнился Жмых. – Это вроде как примерно с груди сало. Вот, смотри, оно вот сюда и сюда примерно должно встать.

Жмых взял со стола два крупных пласта сала и приложил их к себе – от подмышки до подмышки.

Мама, я же тебя просил.

– Да, похоже, – согласился Соник, – а где тогда с живота?

– Потом найдем, – сказал Владыч. – Давайте пока понятное соединим.

Еще через два часа на кухонном острове лежал окровавленный полутруп неведомого происхождения, у которого, впрочем, уже имелись две пары конечностей с прочно пришитыми к ним копытами.

Прошел еще час, и все трое соучастников восстановления свиньи разом захотели бросить свое занятие.

– Перерыв, – объявил Владыч, – перерыв.

Вашу чертову мать! Это не отмыть никогда.

Владыч оглядел кухню.

– Кто это все мыть будет-то? Певица, что ли? – сказал он.

– Я помою, – буркнул Жмых, – потом.

Владыч вздохнул и не стал уточнять когда.

Руки мыли долго и так тщательно, будто специально тянули время, потом долго сидели с чашками и пепельницами прямо на липком от крови полу, уже ни на что не обращая внимания.

– Перерыв окончен, – сказал Владыч и первым, охая, поднялся.

Еще через три часа целая, покрытая страшными швами свинья лежала на кухонном столе. Ее пришитая к туловищу голова выходила за габариты столешницы.

– Крупная особь, – сказал Соник. – Кабан, что ли?

– Как это теперь узнаешь, – ответил Жмых.

– Вам какая разница вообще? – удивился Влад. – И что теперь с ней делать?

– Кровищу смыть, может, – предложил Соник.

Почти час смывали кровищу кухонными губками, то и дело меняя воду в тазу. В конце концов свинья стала чистая. Если бы не швы через края шкуры, то почти как новая.

– Ну вот, – сказал Владыч. – Ваши дальнейшие распоряжения, кэп?

Жмых молчал.

Да, мама, иногда я понятия не имею, какие у меня были планы.

– Похоронить, – предложил он.

– Так земля же промерзла насквозь, – возразил Соник. – Февраль же на дворе.

– Через сожжение можно, – вдруг сказал Владыч, – как в Варанаси.

– И там, кстати, лед отодвинуло на заливе, – вспомнил Жмых, – видели? От пирса вправо здоровенная полынья такая, километра на полтора в длину.

За неимением носилок свинью погрузили на раскладушку и везли в «лендкрузере», опустив спинку переднего и заднего сидений. В машине Владыча ехали доски для плота и весь запас дров для камина.

Въехали на лед, подсвечивая фарами тихое, без звезд, небо. Было тепло и совершенно безветренно. Остановились метрах в тридцати от края полыньи – решили не рисковать.

Не волнуйся, мама, я не упаду в воду. Мы с ребятами только сожжем свинью и сразу домой.

Сколотили плот. Сделали ложе из дров. Перенесли на него свинью вместе с раскладушкой. Обложили раскладушку дровами. Плеснули жидкости для розжига костров.

– Ну, давай, – сказал Жмых, – не держи зла.

И щелкнул зажигалкой.

Вскоре запахло жареным мясом.

– А в Варанаси не пахнет, – сказал Владыч.

– А у них дрова какие-то специальные, – сказал Соник.

– Специальные для богатых, – сказал Владыч, – а так обычные, в основном.

– Не знаю тогда.

– И я не знаю.

Мамочка, я вот тоже не знаю. А ты?

Потом Жмых столкнул плот с костром в полынью. Плот развернулся и медленно поплыл вдоль кромки, постепенно отдаляясь от нее. Искры от погребального огня взлетали в низкое небо, ударялись об него и падали, шипя, в воду. Дожидаться, пока прогорит плот, не стали.

– Ладно, – сказал Жмых, – всем пока.

Вот, мамочка. Какие идиотские у тебя получились поминки. Может, и идиотские, зато ты меня сегодня весь день вспоминал, а что еще нужно? Я тебя и так каждый день помню. Я знаю. Я знаю, что ты знаешь.

– Пока, – сказал Владыч.

Кровищу, конечно, смою, но между кафелем все равно останется, во всех детективах так.

– Пока, – сказал Соник.