Южные ночи

— Не планируешь здесь остаться! — закончила Леа его фразу и, скрестив руки на груди, намертво впилась взглядом в его лицо. — Ты ведь это хотел сказать, не правда ли?

Тревор вздохнул:

— Не стану тебе лгать.

— Так ты… Ты хочешь снова поступить в армию?

Голос ее дрогнул, выдавая потаенные мысли и углубляя раскаяние Тревора. «Черт побери! Так и придавил бы ее сейчас к своей груди, — подумал он. — Но для начала надо уладить важные вещи. Я просто обязан выяснить это».

— Предположим, я попрошу тебя стать моей женой, но с условием, что ты покинешь Манати и поедешь со мной, куда бы ни позвал меня воинский долг… — Ужас мелькнул в ее взоре, но тут же исчез. — Скажи мне, Леа, достаточно ли сильна твоя любовь ко мне, чтобы пойти на такое? Или же ты предпочла бы остаться здесь?

— Но я могу задать тебе тот же вопрос, — заметила она, сведя брови. — Что для тебя самого важнее?

— Едва ли это одно и то же. Ведь место женщины — рядом с ее мужем.

— О, это, разумеется, придумали мужчины, чтобы им было легче жить!

— Я люблю тебя, — ласково сказал Тревор. — Даже если и решусь вернуться на службу, половина плантации останется за тобой. Так гласит контракт. Эдвард твердо намеревался продать землю, а я хотел сохранить ее для тебя.

— Даже если я приму предложение Джесса и уеду с ним на Запад?

При этих словах Тревор замолчал и задумался. «Ей бы в покер играть», — решил он, а вслух сказал:

— Блефуешь, моя дорогая?

— Я не далее чем сегодня виделась с Джессом. — Она запнулась, но все же продолжила: — Он собрался уезжать и…

— И ты отправляешься с ним, а не со мной?

Леа закусила нижнюю губу, тонкие черточки пересекли ее лоб. С отчаянным блеском в глазах она вдруг пожала плечами и ответила:

— Я думаю над его предложением.

— Неужели? — И Тревор навис над нею, почти прижимая ее к дядюшкиному шкафу, в котором был бар со знаменитым бренди. — Так ты любишь его?

— Я всегда любила Джесса.

— Как друга, — добавил Тревор и усмехнулся, не услышав возражений.

Сжав кулаки, он закрыл глаза и слегка запрокинул голову. Аромат роз окружил его. Никогда больше он не сможет ощущать его или просто смотреть на эти цветы, не думая о Леа. Непрошеные видения пронеслись перед его мысленным взором: Леа в объятиях Джесса Батлера, мальчишка целует ее, ласкает…

Тревор ругнулся и тряхнул головой, чтобы отбросить наваждение, но безрезультатно.

Как же быть с военной карьерой?.. О которой он тщетно мечтал когда-то и которая теперь стала вполне реальной!.. Он подумал о днях, неделях и даже месяцах вдали от Леа, о тоске по ней. Нет, теперь жизнь солдата станет для него пустым, никчемным одиночеством. Проклятие! Похоже, тут и размышлять-то больше не о чем. Судьба его окончательно решена! Тревор открыл глаза и увидел перед собой две фиалковые поляны — очи необычайного цвета.

Он улыбнулся, вспомнив тот миг, когда рука Леа, обтянутая лайковой перчаткой, впервые уютно легла в его ладонь, а он еще подумал, какова на ощупь её кожа…

— Тебе забавно? — спросила она.

— Нет, просто я задумался, — ответил Тревор настолько глубоким голосом, что сам удивился. — Вспомнил нашу первую встречу.

— О! — Она положила руки на отвороты его сюртука и провела ладонями вверх. — Как же вы несносны, майор Прескотт.

— Благодарю тебя за то, что ты не давишь на меня, Леа. Это одно из достоинств, которые я особенно ценю в тебе.

— Ты… уедешь?

— Я не был уверен до последнего момента. — Он почувствовал, что Леа напряглась, и прижал ее к своей груди. Но это слишком серьезное испытание! Тепло и аромат роз переполнили Тревора. Ах, как давно он не обнимал ее! Приподняв пальцем хрупкий подбородок, он коснулся губами ее рта. — Так ты принимаешь предложение Батлера?

— Я не получала другого! — сказала девушка и тут же обвила его шею руками.

Сладкий, искусительный поцелуй вмиг вскипятил кровь в жилах Тревора. Ему показалось, что его влечет стремительным течением реки, и бедняга утонул бы в собственной страсти, но был вовремя выплеснут на берег.

— Мне просто некуда деваться, Леа. Судьба моя решена уже много месяцев назад. — Он ласково поцеловал ее в нос. — Ты и это проклятущее болото прочно всосались в мою кровь.

— Это проклятущее болото — мой дом. Но я готова уйти с тобой отсюда, куда ты пожелаешь, — ласково добавила она. — Только с тобой.

Это признание настолько тронуло Тревора, что он потерял дар речи. Даже не предполагал, что такое вообще возможно.

— Леа, — шепнул он, целуя ее в шею, — выходи за меня, — и ощутил, как вздрогнула спина девушки под его ладонью, а пальцы ее вошли в его волосы.

— Так ты оставишь военную службу?

— Да, любимая. Жизнь моя здесь, рядом с тобой и нашими детьми, которые у нас обязательно будут. Но только учти, дорогая, я буду очень строгим мужем. Тебе придется держаться подальше от этих замечательных плантаций, когда ты будешь носить моих детей под сердцем.

— Идет. Зато как только они родятся… Тревор жаркими губами закрыл рот своей любимой.

Эпилог

Манати, 1852 год