Южные ночи

— Нелли нужна мука из кладовки, — обратился к нему Прескотт. — Ступай и принеси ей этот тяжелый мешок.

Раб на миг замер на месте, а потом направился исполнять приказание.

Догадываясь, что задумал ее возлюбленный, Леа улыбнулась. Что ж, чудесная сводня. Она сама давно переживала за своего верного телохранителя, буквально сохшего по Нелли, но не знала, как вмешаться в чужие дела.

— А Джордж Энтони привязался к тебе всей душой, — молвила она. — Ты должен быть польщен.

— Я хочу поговорить с тобой, Леа. — Тревор провел кончиками пальцев по ее щеке. Взгляд его был так ласков, что внутри у Леа словно бабочка забила крыльями. Обезоруживая ее очаровательной улыбкой, он добавил: — Может, позже, когда мы будем одни?

Лицо его выражало одновременно и решительность, и нежность, на лбу залегли морщинки. Сердце Леа бешено колотилось. Глядя ему в глаза, она сказала:

— Я тоже хочу с тобой поговорить.

Попадая шаг в шаг с Тревором, она почти вслепую пошла к дому — хорошо, что он вел ее под руку. О чем он собирается говорить с нею? Пока она не выяснит этого, на душе у нее по-прежнему будет неспокойно.

Но для начала предстоит разобраться с местным привидением.

Несколько минут Тревор постоял на пороге, стремясь привести мысли в порядок. Он молился, чтобы принятое им решение оказалось верным. Он просто не имеет права ошибиться. Последние несколько недель страданий показали ему всю недальновидность и глупость самообмана. Он хотел выбрать путь, достойный труса, вот и все. Едва вспомнив последний поцелуй, он ощутил прилив теплой волны удовольствия. Черт возьми, надо было сейчас же увести ее обратно в конюшню (чем не уединенное место для беседы?) и там решить все окончательно.

Войдя в дом через заднее крыльцо, Тревор двинулся по длинному коридору вдоль бокового фасада. Напротив дверей кухни он немного притормозил. Нелли уже распекала своего новоявленного помощника:

— Эй, парень, как ты посмел входить в мою кухню своими грязными ногами?!

Тревор вздрогнул, представив себе, что сейчас ответит суровый негр, но ничего не услышал. Он решил, что определенно обязан помочь своему приятелю. Джордж Энтони ни за что не справится с этой сварливой дамой, если не пустит в ход обаяние и тем самым не укрепит своих позиций.

Добравшись до верхней площадки лестницы, Тревор услышал голоса и заглянул за угол, чтобы получше разглядеть, кто говорит. Напротив двери бабушкиной комнаты стояла, уперев руки в бока, Леа и разглядывала белые следы, пролегавшие по натертому до блеска паркету.

— Ах, бабушка, бабушка, и что вас толкнуло на такой шаг?

Старуха щелкнула языком и, указывая на пол, сказала:

— Ты прекрасно знаешь что. Погляди сюда. Они входили в мою комнату. — Она подняла подбородок с видом победителя. — Но им не удалось уйти незаметно. По крайней мере они оставили мучные следы.

Леа приложила ладонь ко лбу, и плечи ее поникли.

— Но бабуля, ты же сама оставила следы, когда выходила из комнаты.

— Навряд ли.

С глубоким вздохом Леа обняла старушку и сказала:

— Нелли рвет и мечет из-за пропажи муки. Обещай мне, что больше не станешь так поступать.

— Но ведь они украли мою брошь! Ту самую, которую подарил мне отец Эдварда!

— Я помогу тебе ее найти, хорошо? Уверена, что ты просто забыла, куда ее спрятала. — Леа повела бабушку вглубь ее апартаментов, и ее голос все слабее и тише доносился оттуда. — Только обещай мне, что никогда…

Улыбаясь, Тревор еще немного постоял на углу. Даже со своей раздражительной, чудаковатой родственницей Леа была терпелива и ласкова. А ведь эта старушонка могла бы и святого вывести из себя. Последняя сцена принесла Тревору незнакомое доселе приятное ощущение тепла и умиротворения. Он снова подумал, что Леа пора заводить детей.

Оставалось лишь надеяться, что это будут его потомки, а не Джесса Батлера.

На следующее утро Тревор спустился вниз в мрачном расположении духа. Прошлый вечер окончился большой неприятностью: сын одной из рабынь заблудился и потерялся. Поскольку Тревор возглавлял поисковый отряд, то времени на беседу с Леа так и не нашлось.

Военная подготовка и здесь не подвела его. Чтобы отыскать след мальчика в темноте, требовались терпение и неимоверные усилия — именно те качества, о которых Тревор уже начал забывать. Многие часы провел он в настойчивых поисках по густым зарослям виноградника, дикого кустарника, пальм и пальмочек, среди высоких сосен и Бог весть еще какой тропической растительности. Когда всхлипывающий малыш оказался на руках своей рыдающей мамаши, все долгие розыски, ободранные руки и щеки, а вместе с ними адская усталость и даже упущенная возможность закончить разговор с Леа показались Тревору скромной платой за счастье этой женщины.

В столовой за нетронутым завтраком сидела Рэйчел. Она была рассеянна и погружена в собственные мысли. Тревор хотел побеседовать с ней, поддержать ее, но передумал. Некоторые дамы, как говорил отец, предпочитают не разговаривать с мужчинами, находясь в плохом расположении духа. Джон Прескотт тоже иногда на несколько дней запирался у себя в кабинете, чтобы никого не видеть.