Южный бунт. Восстание Черниговского пехотного полка

Переговоры со «славянами» оказались весьма трудными. Слишком серьезными были различия в понимании конечных целей и задач заговора, на что указывает известное исследование С. С. Ланды «Дух революционных преобразований»[203]. «Южан» не увлекала идея славянского единства, «славяне» же были далеки от идеи немедленной военной революции. Тем не менее, Бестужев-Рюмин заставил «славян» (как до того – поляков) прислушаться к своему мнению.

Его «речи», воспроизведенные на следствии и им самим, и участниками Славянского общества, заставляют признать в нем незаурядного оратора-профессионала.

Бестужев, судя по документам, не доверял импровизациям: почти все выступления сначала записывал, редактировал и только потом произносил – в полном соответствии с правилами риторики. Его домашним учителем был А. Ф. Мерзляков, литератор и филолог, друг В. А. Жуковского, получивший в 1804 году в Московском университете кафедру «российского красноречия и поэзии»[204]. Мерзляков был автором и популярного учебника красноречия – «Краткой риторики, или Правил, относящихся ко всем родам сочинений прозаических». К 1820-м годам учебник этот выдержал несколько изданий.

«Слово, речь в тесном смысле означает рассуждение, составленное по правилам искусства и назначенное к изустному произношению. Сие рассуждение заключает в себе одну какую-нибудь мысль, которая объясняется или доказывается для убеждения слушателей», – внушал Мерзляков своим воспитанникам. Главной же мыслью для Бестужева-Рюмина была идея присоединения «славян» к Южному обществу, к ней он и сводил все «речи».

Мерзляков, следуя риторической традиции, учил, что оратор должен «действовать не на один только разум человека, но на все его душевные силы», причем сначала следует «привязать к себе все его внимание»[205]. Именно так, приковывая к себе внимание слушателя, удивляя его, Бестужев-Рюмин начинал переговоры.

Как правило, первая реакция собеседника была отрицательной. Экзальтированность, горячность и при этом обтекаемость бестужевских формулировок способны были скорее оттолкнуть, чем приблизить к себе слушателя. Согласно «Запискам» Горбачевского Бестужев при первой встрече произвел и на «славян» неблагоприятное впечатление[206]. Это подтверждается и показаниями «славян» на следствии. Однако в обоих случаях заговорщик сумел заинтересовать своих слушателей, поставленная цель была достигнута.

Согласно тому же Мерзлякову, после того, как эта первая цель достигнута, следует пускать в ход систему аргументов и доводов, помня, что «убеждение рассудка» служит оратору средством достижения другой цели – «сильнейшего воспламенения страстей»: только так, «воспламеняя страсти», можно «действовать на волю»[207].

Бестужев-Рюмин точно следовал риторическим правилам. При этом «разжечь страсти» было не так уж и сложно. Молодые армейские заговорщики, не успевшие повоевать, мечтали о «своем Тулоне», хотели заслужить благодарность своего отечества и горели жаждой немедленного действия.

Именно поэтому «славянам» сразу же было предложено стать знаменитыми. По словам прапорщика «славянина» В. Бесчасного, уже на первом заседании Бестужев говорил, что «довольно уже страдали» и «стыдно терпеть угнетение», что «все благомыслящие люди решились свергнуть с себя иго», ведь «все унижены и презрены слишком – а в особенности офицеры». А значит, «благородство должно одушевлять каждого к исполнению великого предприятия – освобождению несчастного своего отечества». В итоге – «слава для избавителей в позднейшем потомстве», «вечная благодарность отечества».

Этот довод повторялся на каждом из собраний. «Великое дело совершится, и нас провозгласят героями века», – убеждал Бестужев «славян».

Для того чтобы стяжать славу, одних слов недостаточно. Необходимо было немедленно перейти к делу. Цель же Славянского общества, объединение всех славянских племен в единую федерацию, оставалась весьма отдаленной. «Ваша цель, – доказывал Бестужев-Рюмин, – очень многосложна, а потому едва ли можно достигнуть ее когда-нибудь».

«Южане» предлагали «славянам» другую цель, достижимую – установление в России республики и освобождение народа от «угнетения». Для этого нужно не так уж и много: произвести военную революцию и убить императора. «Поэтому, если хотят променять цель невозможную на истинно для России полезную, то они должны присоединиться к нашему обществу», – объяснял подпоручик.

Изучая объединительные «речи» Бестужева-Рюмина, нетрудно убедиться, что практически все они построены на, мягко говоря, недостоверной информации. Так, например, он сообщил «славянам», что «для исполнения сего предприятия в 1816 году писана была конституция и очень хорошо обдумана, которую князь Трубецкой возил за границу для одобрения к известнейшим публицистам» – «великим умам» эпохи.