Южный бунт. Восстание Черниговского пехотного полка

Именно в это время из, в общем, аморфного состава Тульчинской управы выделяется, по определению С. Н. Чернова, «более или менее спаянный кружок» молодых офицеров-квартирмейстеров, лично преданных председателю Директории. Позже, на следствии, участники этого кружка проявят нехарактерные для большинства декабристов «выдержанность и крепость» – и это, по мнению Чернова, «показывает, какую надежную силу имел в своем распоряжении Пестель»[303].

Этот кружок, в который входили квартирмейстерские офицеры Н. А. Крюков, А. И. Черкасов, Н. А. Загорецкий, Н. Ф. Заикин, братья Н.С. и П. С. Бобрищевы-Пушкины, признает начальство Барятинского, и его члены начинают осуществлять столь важную для успешного начала революции «коммуникацию»[304].

Представляется, что активность эта была обусловлена не только необходимостью осуществлять связь между главными действующими лицами заговора. Уместно предположить, что именно им предстояло проложить мятежной армии маршрут на столицу. В задачу квартирмейстеров входило прежде всего определение «военных дорог» – дорог, по которым предстояло двигаться армии. Они же должны были выяснить места возможных стоянок войск, пути подвоза к этим местам продовольствия – без исполнения такой миссии поход не мог даже и начаться.

И тульчинским квартирмейстерам была в 1825 году предоставлена неплохая возможность исполнять эти обязанности: и в окрестностях Тульчина, и в Подольской и Киевской губернии шли топографические съемки местности, в которых все они так или иначе были задействованы[305]. Обязанности по заговору, таким образом, они могли исполнять почти легально, свободно передвигаясь по тем губерниям, по которым должна балы пройти мятежная армия. Сохранилось свидетельство квартирмейстерского поручика Н. С. Бобрищева-Пушкина, что в курсе предположений Пестеля был даже генерал-квартирмейстер 2-й армии, генерал-майор Хоментовский[306].

Но для организации похода на столицу одного проложенного маршрута было мало. Предстояло обеспечить армию продовольствием. И здесь особая ставка была сделана на Юшневского, поскольку продовольственное обеспечение войск было его прямой обязанностью. И действия Юшневского во второй половине 1825 года говорят о том, что он на самом деле активно готовился к походу. Как и положено генерал-интенданту, он начал – в рамках своих возможностей – собирать запасы продовольствия и фуража на узловых точках будущего сбора войск.

Согласно документам 2-й армии на территории ее дислокации – в Подольской, Херсонской, Киевской и Екатеринославской губерниях, а также в Бессарабской области – находилось 50 армейских магазинов[307]. Процесс заготовления продовольствия в эти магазины был достаточно длительным. Он обычно начинался в первых числах августа текущего года с издания приказа по армии, содержащего составленный генерал-интендантом «План продовольствия войск» и «Объявление о торгах, магазинах и армейских потребностях» на будущий год.

В этих документах четко оговаривалось число магазинов и потребности для каждого из них, а также содержались «кондиции» – условия, на которых армейское руководство готово было заключать контракты на поставки. Вслед за этим назначались даты торгов, к которым приглашались все желающие поставлять для армии хлеб и фураж.

Приказы по 2-й армии за 1820-е годы сохранились в полном объеме, и поэтому есть возможность сравнить разработанные Юшневским «Планы» и «Объявления» на 1825 и 1826 год. И при сопоставлении этих документов выясняется любопытная подробность: объявляя «потребности» на 1826 год, Юшневский сильно сокращает объем магазинов в пограничной – Бессарабской – области. Из двенадцати расположенных в этой области магазинов сокращению подвергаются девять.

При этом происходит концентрация запасов продовольствия в четырех городах, расположенных от турецкой границы весьма далеко: в Одессе, Балте, Тульчине и Каменце-Подольском. Объемы магазинов в Каменце-Подольском, Тульчине и Одессе в 1826 году должны были, по сравнению с 1825 годом, вырасти на треть, в Балте – в два раза[308].

И если бы высшее военное начальство пожелало бы сравнить объемы магазинов на 1825 и 1826 год, то Юшневский мог лишиться свободы уже в августе 1825 года. Как уже говорилось выше, 2-я армия была пограничной, защищала протяженную границу с Турцией. С начала 1820-х годов война с турками могла вспыхнуть в любую минуту; в 1828 году она на самом деле началась. Кроме того, «недостаток» провианта в бессарабских магазинах еще за год до того обращал на себя внимание армейского начальства[309].

Оголяющий и без того полупустые приграничные склады генерал-интендант мог оказаться под подозрением уже не в служебных упущениях, а в государственной измене.