Южный фронтир: Россия — Украина — Донбасс

Исследователи показывают, что Томос 2019 года фактически сузил права ПЦУ. ПЦУ не может самостоятельно менять догматы и каноны, однако наряду с этим она также не может самостоятельно принимать решения по церковным вопросам (кадровые, финансовые и прочие). В структуре ПЦУ отсутствует Собор епископов, который избирает главу церкви и может его судить и принимать решение о его отставке. Глава ПЦУ избирается за пределами Украины, и принимать решение о его пребывании на посту может только Фанар (Константинопольский патриархат). В Томосе 2019 года предусмотрена также расширенная ставропигия, то есть подчинение церквей, монастырей, лавр непосредственно патриарху или синоду, а не местной епархиальной власти. У РПЦ на Украине всего одна ставропигия — Свято-Троицкий монастырь в Ровенской области. В 2019 году у Константинопольского патриархата на Украине тоже всего одна ставропигия — Андреевская церковь в Киеве. Однако украинская власть готовится передать Константинополю по разным оценкам до 38 монастырей. Еще одним немаловажным ограничением является территориальное — юрисдикция ПЦУ ограничивается только территорией Украины, в то время как существующие приходы за границей переходят к Константинополю. Такого запрета для УПЦ не существует [Фомин 2019. С. 894].

Таким образом, независимость вновь образованной автокефальной церкви ограничена во всех ключевых пунктах. Создание параллельной православной церковной структуры на Украине продиктовано не религиозными нуждами верующих и не процессами религиозного самоопределения народа Украины, а политическими целями украинской власти. Рассмотрим внутриполитические и внешнеполитические цели создания ПЦУ и получения ею автокефалии.

Как и ее предшественницы УПЦ КП и УАПЦ, ПЦУ создана и функционирует при активной поддержке украинской власти.

Для того, чтобы склонить духовенство к участию в Объединительном соборе 2018 года и наполнить содержанием указание Порошенко о создании единой церкви, украинские власти проводили операции устрашения в отношении духовенства УПЦ МП. Как пишет Лункин Р. Н., «беседы со священниками в СБУ, призывы чиновников крестить детей только у раскольников, обыски у наместника Киево-Печерской лавры являются явным давлением на Церковь и вмешательством в ее жизни, нарушением всех демократических норм. Помимо этого, оказывая влияние на митр. Павла, власти готовятся отдать полностью или частично лавру новой структуре в лице “единой церкви”» [Лункин 2018. С. 198]. Количество приходов ПЦУ в 2019 году составляло около 7 тыс. Это число растет только за счет административного ресурса и физического давления [Фомин 2019. С. 895].

Для создания правовой возможности усиления ПЦУ при Порошенко были приняты два законопроекта, инициированные еще в 2017 году. Это законопроект № 4511 «Об особом статусе религиозных организаций, руководящие центры которых находятся в государстве, признанном Верховной Радой Украины государством-агрессором» и законопроект № 4128 «О подчиненности религиозных организаций и процедуре государственной регистрации религиозных организаций в статусе юридического лица».

Законопроект № 4511 позволяет признать УПЦ МП организацией, центр которой находится в стране-агрессоре, и в этом случае власть получит право контролировать кадровую политику церкви. Законопроект № 4128 предусматривает внесение поправок, которые позволяют религиозным общинам менять юрисдикцию «для удовлетворения своих религиозных потребностей и достойного выражения религиозных чувств» на общем собрании простым большинством [Лункин 2018. С. 197].

Таким образом, активное вмешательство государства в процесс создания и усиления ПЦУ показывает, что украинская власть является одним из субъектов политического поля, использующих церковь как инструмент достижения своих внутриполитических целей.

Создавший ПЦУ президент Порошенко сделал церковный вопрос краеугольным в своей предвыборной кампании, в основе которой три элемента: армия (сильная украинская армия), мова (развитие украинского языка) и вера (предоставление автокефалии). Создание ПЦУ и получение автокефалии было одним из пунктов реализации этой программы и подавалось как достижение действующего президента, компенсирующее отсутствие достижений в экономической и социальных сферах [Фомин 2019. С. 895].