Южный фронтир: Россия — Украина — Донбасс

Сохранение русской цивилизационной идентичности для русских Украины и других постсоветских государств чрезвычайно затруднено. Среди индивидуальных стратегий можно назвать переезд в Россию — страну своей культуры, однако массовая эвакуация не представляется возможной. Среди коллективных стратегий реализуемы две: полная утрата идентичности при неизменности политического вектора или борьба русских за свою культуру в странах их проживания. Во втором случае возможно сохранение русской культуры со своей спецификой, обусловленной ситуацией фронтира, вовлечением в культурную периферию инокультурных элементов и созданием локальных вариантов русской культуры.

ГЛАВА IV. РУССКИЙ ДОНБАСС КАК КУЛЬТУРНАЯ ГРАНИЦА

Проявление русского культурного архетипа в годы войны в Донбассе

В соавторстве с В. К. Суханцевой

Донбасс несколько десятилетий находился в составе Украины, которая занимает пограничное положение между двумя цивилизациями — русской и европейской. Донбасс в этой поликультурной среде всегда имел собственную идентичность, и к 2014-му году оказался на границе между Россией и Украиной. Насколько оправдана культурно эта граница? Можно ли считать Донбасс в культурном плане частью русского мира? Реализуются ли на Донбассе в годы последней войны какие-то русские культурные константы?

Культуру можно определить как типичные для данного социума способы поведения и мышления, которые материализуются в системе искусственно созданных предметов, функционирующих в этом социуме, а в идеальном плане существуют в виде мировоззренческих конструкций, которые воплощаются в культурных архетипах.

Русский культурный архетип отличается двумя основными чертами. Первая черта выражается в нормативном требовании самоограничения, вторая — в апокалиптическом восприятии времени [Некрасова 2006]. Обе они синтезируются в образе святого царства.

Согласно исследованиям В. Н. Топорова, русская народная культура пансакральна и стремится освятить все жизненные проявления человека и природы. К дохристианскому периоду восходят представления о борьбе Правды и Кривды. В то же время русский народный апокалипсис выражается в победе Кривды на земле [Василенко 2015]. Гиперсакральность в этом случае оборачивается своей противоположностью, десакрализованностью, мир воспринимается как лежащий во зле. Однако святое царство, царство Правды, принципиально достижимо. Оно является идеалом и в силу этого задает модели поведения в нашем времени и пространстве, которые выражаются в нормативном самоограничении ради социального целого.

Под влиянием христианского учения, воспринятого через призму византийской традиции, образ святого царства трансформировался в образ странствующего царства, которое должно реализоваться в России. Архетип странствующего царства послужил основой для усвоения в русской культуре концепции России как третьего Рима — последней в этом мире православной империи.

Таким образом, русское государство понимается как пространство, где правда в принципе может быть реализована. Правда эта может выступать как православие, как единственно верное марксистское учение и передовой общественный строй и так далее. Русская жизнь представляет собой начало освящения, преобразования всего мира. Это постепенное изменение возможно при полной самоотдаче вплоть до самопожертвования всех причастных царству, реализующих таким образом правду на земле.

Война на Донбассе показала, что нормы социального действия больших групп людей в этом культурном регионе включают в себя самоотдачу, сострадание, стойкость, стремление защитить и помочь. Эти нормы ярко проявились в широком добровольческом движении, сформировавшем армии республик из людей не только Донбасса, но всего русского мира, которые бросили налаженную жизнь ради защиты невинных людей от несправедливости. Также эти нормы реализованы в поведении самих жителей Донбасса, которые старались делать все возможное для помощи людям, страдающим от несправедливой войны. Например, в осажденном Луганске летом 2014 года, когда не было света, газа, воды, артисты кукольного театра играли спектакли бесплатно прямо на улицах города, чтобы развеселить детей, которые оказались под обстрелами.

Участники войны со стороны республик воспринимают Донбасс как пространство, в котором может реализоваться альтернатива мировому капиталистическому обществу. Новороссия для многих добровольцев является символом территории, где может быть осуществлено правильное государственное устройство, а это основная черта архетипа странствующего царства.