Южный мир

Первый день последнего месяца года синего ворона оказался исключительно благоприятным для начала праздника: умеренно прохладный и ясный. Праздник в честь победы начался с освящения нового храма и благодарственной молитвы. Затем состоялось Народное Собрание, с приветствиями выступили цари и князья-союзники, после чего началась раздача наград и титулов отличившимся в войнах гражданам. На этом же собрании в гражданство был принят бывший царь царей Ссарацастра. Закончив приятную процедуру, горожане и их гости разошлись пировать и веселиться.

Пир знати состоялся во "дворце" (пока что большом доме) графа Таррисаня. Самым большим зданием в строящемся городе был белокаменный храм, но в освящённом месте устраивать такое было нельзя, а у гетер неприлично. Царь Атар оглядывал пиршественный стол. Вперемежку с родовитыми особами из союзных государств сидела его знать. Конечно, род самого Атара был высочайшим: прямой потомок Императоров и королей. Но из остальных знатью, причём низшей, в Империи считался только барон Тринь Таррисань, да и он потерял свои владения, попав под Имперский Суд. Все другие были вновь выдвинувшимися. Принцы Лиговайи, братья царицы, в Старквайе считались дворянами достатка ниже среднего. Граф Лазанский Урс Ликарин, Гроза Гор, вообще по происхождению крестьянин-гражданин. Бароны вышли из мелкого дворянства или из простых граждан-воинов. Правда, бывших крестьян среди них больше не оказалось. А вот среди новых дворян крестьян было большинство. Горожане показали себя не столь доблестными бойцами. Цеховых мастеров и подмастерий по приказу царя берегли, ставили в задние шеренги строя. Купцы по природе своей трусоваты. А вот крестьяне стояли впереди, и случаев отличиться у них было намного больше.

Первоначально, как и полагалось по старкским обычаям, мужчины и женщины пировали в соседних залах. Пока вино не особенно ударило в голову, мужчины могли обсуждать серьёзные государственные дела, а женщины — свои не менее важные женские проблемы. Затем начинались пение и танцы, и в значительной степени обе залы смешивались. Гетеры и художницы даже имели право возлечь за пиршественный стол рядом со своими избранниками, со стороны дам такое поведение считалось слишком откровенным и в большинстве случаев постыдным.

* * *

В числе дам были также две дочери князя Лангиштского, четыре дочери агашского царя и ещё четыре девушки из его рода. Их история в принципе типична для агашских порядков. Ашинатогл не был здесь чем-то особенно выделяющимся среди других царей. Скорее он оказался даже более гуманным, поскольку был уверен в своей силе, воле, харизме и уме.

Когда Ашинатогл бежал из заточения и поднял восстание, чтобы вернуть себе трон, который, как считали почти вся армия и население, принадлежал ему по праву, его поддержал младший брат Турнготлин. Брат особенной волей и умом не отличался — он просто любил Ашинатогла и ненавидел ничтожного Турнгоклитла, которого знать посадила на трон. Кроме того, сразу же присоединился к восставшему его дядюшка Тукультининур, по возрасту не намного его превосходивший. Повстанцы легко заняли столицу, пытавшийся бежать братец-царь был схвачен. Ашинатогл лично убил всех его детей (включая девочек, чтобы не было семени от подлеца и труса), а затем снёс голову неудавшемуся царю. Такой исход считался в Агаше почётным. Все считали, что новый царь поступил правильно. Царствующий братец уже убил большинство братьев, а оставшихся царь и два его союзника также обезглавили лично.

Как и полагалось, Ашинатогл затем дал союзным принцам командование южной и северной провинциями: наиболее угрожаемыми направлениями. Тукультининур, отправленный на север, показал себя бездарным полководцем при набеге Единобожников. Ашинатогл отругал дядюшку, хлестнул раза три плетью и сместил его, но казнил всех ничтожных взрослых двоюродных братьев, разбежавшихся в первой же битве. Самого дядюшку он заточил в горной крепости, в прекрасном месте, с отличным садом внутри крепостных стен, оставив ему лишь семь красивейших жён.

С младшим братом Ашинатогл поступил более жёстко. Как только дошли смутные слухи, что тот готовит заговор, он велел ослепить Турнготлина (тем самым лишив его возможности занимать престол), но также оставил в живых и поселил вместе с семью жёнами в тщательно охраняемом дворце в горах вблизи от Калгашта. Детей своего брата Ашинатогл, пока у самого не родилось четыре сына, забирал себе, как только их отрывали от груди, но затем всех сыновей брата казнил, чтобы не было проблем с престолонаследием. Так же он поступил и с детьми дядюшки. Девочки же воспитывались в царском гареме, а затем царь, если сам не соблазнялся племянницей либо двоюродной сестрой, выдавал их замуж. Вновь родившихся сыновей охранники везли к царю и по дороге "нечаянно" роняли в пропасть, после чего хоронили со всем почётом. Это избавляло царя от неприятной обязанности самому отрубать головы младенцам.