Южный поход

Казахов теперь и в самом деле оказалось меньше, чем в первый раз, минимум вдвое. Они и теперь действовали точно также, как и день назад, стремительно наступая конной лавой на армию. Неужели они ничему не научились в прошлый раз? Скорее всего, это другой отряд, еще не участвовавший в стычке и оттого совершенно непуганый. От грохота копыт еле заметно дрожала земля.

Я с сожалением смотрел на подкативших к колоннам кочевников, ожидая, когда заговорят пушки и погибнут люди. Но затем Кушников удивленно заметил:

— Ваше сиятельство, что это такое происходит?

Не пересекая линии, за которой их могла бы достать картечь, степняки отхлынули назад, словно бурные волны от скалистого берега. Затем разделились на две части и быстро выстроились двумя длинными линиями вдоль нашего фронта. Кто бы что не говорил об их воинском мастерстве, но конями они управляли изумительно и действовали чрезвычайно слаженно.

— Красиво работают, прям как на маневрах, — тоже отметил Суворов и даже Штейнвер проворчал что-то одобрительное.

А затем в образовавшийся проход между двух отрядов въехала маленькая группка всадников. Ну как сказать, маленькая, с полсотни точно наберется. Большая часть из них ехала на конях светлых мастей. Двигались они неторопливо и держа сабли в ножнах. Вся эта процессия бесстрашно направилась к нашим войскам.

— Это что же, парламентеры? — спросил Суворов. — Сережа, пусть наши пока их не трогают.

Кушников поскакал было к пушкарям, но артиллеристы и сами уже поняли, что это не враги и не стали стрелять, держа, впрочем, орудия наготове. Полк казаков тронулся с флангов и поскакал по мокрой траве навстречу маленькому отряду кочевников. Затем вперед выдвинулись есаулы и старшины, обменялись с отрядом казахов несколькими фразами и выстроившись рядом, поехали вместе с ними обратно к нашему войску.

— Ваша правда, Александр Васильевич, — сказал я. — Они идут договариваться.

Рядом пошевелился Прохор с неизменным котелком горохового супа в руке.

— Трапезничать не угодно ли, ваш сиятельство, — пробасил он, протягивая кушанье чуть вперед. — Я уж третий раз грею.

— Отстань, Прошка, — сказал Суворов, вглядываясь в делегацию кочевников. — Не видишь что ли, не до тебя сейчас?

— А что дохтуры говорили? — въедливо спросил Прохор, решив прибегнуть к веским доводам. — Питаться благоразумно и согласно распорядку. Здоровье потеряете, кто войском управлять будет? Сгинет армия на чужбине, а все из-за вашего ослиного упрямства.

— Замолчи, окаянный! — рассердился полководец, но затем оглянулся и взял котелок, видимо, не хотел оставлять армию без своего руководства. — Ладно, давай, что там у тебя? Опять горох, сколько можно?

Группа казахов уже беспрепятственно добралась до линии наших войск, проехала через колонну и направилась прямо к повозке главнокомандующего. Их сопровождали казаки, а затем полк драгунов. Вокруг Суворова, поспешно опустошающего котелок, выстроились егеря.

Когда казахи приехали, наконец, к командующему, он успел доесть суп, бросил котелок Прошке и сунул ложку в нагрудной карман. Затем поднялся и сел на бортик повозки, свесив ноги, одну в сапоге, другую в туфле. Одет Суворов был в одну рубаху на голое тело. Ветер трепал его седые волосы.

Я тем временем наблюдал за подъезжающими номадами. Как я и говорил, большая часть из них сидела на белых конях и только сейчас я заметил, что это благороднейшие животные знаменитой ахалтекинской породы. В те времена приехать куда-либо на таком коне по своему статусу означало примерно то же самое, что в наши дни явиться на встречу на «Майбахе» или «Роллс-ройсе фантом». Багратион, гарцевавший на своем скакуне неподалеку, тоже отметил это и восхищенно воскликнул:

— Вай, смотри, какой кони!

Но долго разглядывать коней мне не удалось. Люди привлекли еще большее внимание. Из-за скученности полков делегации кочевников пришлось вытянуться в цепочку, чтобы проехать к командующему. Впереди ехали здоровенные детины на обычных конях, с огромными палицами на поясе, надо полагать, нечто вроде телохранителей. Следом за ними на тех самых ахалтекинских аргамаках ехали пожилые казахи с каменными лицами. Их атласные халаты были отторочены мехами соболей и горностая, словно пышные одеяния наших старорусских бояр. Высокие шапки на головах усыпаны позолотой и драгоценными камнями. Один из сих седых старцев подъехал к Суворову, поклонился и сказал через переводчика:

— Хан Средней орды Уали, сын Абылай хана, приветствует тебя, Топал-паша и приглашает к своему столу, разделить с ним трапезу и отведать его яств.

Затем степенный муж заметил ложку в кармане Суворова и от удивления растерял важность и заморгал.

— Это, конечно, хорошо, — ответил Суворов. — Только недосуг мне лясы точить и пиры закатывать. Где ваш хан?

— Он находится при своей гвардии, — старец указал на конников, так и стоявших двумя группами перед нашим войском.

— Тогда пусть идет вперед и подходит к моим войскам, — ответил Суворов. — Я тоже подъеду туда.

— Это все? — спросил чуть сбитый с панталыку глава делегации.

— А чего же еще? — удивился Суворов.

Старец поклонился: