Южный Урал, № 12

А декабрьский снежок кружился в темноте, мягко похрустывал под ногами. В мире, огромном и необъятном, горячо и неповторимо билась вечная жизнь. И в этой жизни родилась и созрела еще одна человеческая радость.

Людмила Татьяничева КОЛОСОК

Проходят тучи мимо, мимо.
И вновь ни облачка. Теплынь.
Напоминает клочья дыма
Густая серая полынь.

Земля как будто онемела…
На тонкой ножке, невысок,
С горячим ветром спорит смело
Тугой пшеничный колосок.

Большой родни своей достоин,
Загаром бронзовым покрыт,
Он в эту степь пришел, как воин
И как отважный следопыт.

И пусть, бесплодьем угрожая,
В жгуты свивается песок,
Стоит полпредом урожая
На новых землях колосок.

Хлебам тучнеть и колоситься
В степи, разбуженной от сна.
В тяжелом колосе пшеницы
Людского счастья семена.

Людмила Татьяничева * * *

Труднее пишется с годами.
Ночей отпугивая тишь,
Над испестренными листами
Порою досветла сидишь.
Не то. Не так. И вновь меняешь.
И снова льнет к перу рука.
Ты сомневаешься, ты знаешь,
Что будет найдена строка.
Она стеснит твое дыханье
Рассветной свежестью леска,
Хлебов тяжелым колыханьем,
Забьется жилкой у виска,
И все, что создано тобою,
Все лучшее в твоей судьбе,
Весь путь борьбы — от боя к бою —
Помогут в поисках тебе.
Пройдут не дни, быть может, годы,
Пока закончишь ты свой труд
И передашь его народу
На строгий и нескорый суд.

Виктор Виноградов КНИГА ПАРНИСА В ЧЕЛЯБИНСКЕ

Город был будто в белом платье —
С неба солнца теплынь лилась.
У киоска «Союзпечати»
Вижу — очередь собралась.

Книгу взяв, отходили парни,
Ждали девушки в тишине,
Я взглянул — и Алексис Парнис
Улыбнулся с обложки мне.

С губ как будто слетает фраза,
Та, с которой уходят в бой…
— Здравствуй, друг ты мой черноглазый!
Мы встречались в Москве с тобой.

В институте. Ты помнишь? Лекции.
Разговоры. Стихи. Друзья.
Книжку-рукопись «Сердце Греции»
С уваженьем читал и я.

Вновь занятья звонком сменялись:
— Есть табак, дорогой?
— Изволь!
А в глазах твоих сохранялась
Глубоко затаенная боль.

Мы твое разделяли горе,
Мы же знали — как ни таи —
Там, вдали, за лазурным морем
Умирают братья твои…

…Снова книгу твою спросили.
Вновь в лице у мужчины боль.
Ты же видишь! Сердце России,
Наше верное сердце, — с тобой.

Марк Гроссман ЗА ШЕСТЬДЕСЯТ ДЕВЯТОЙ ПАРАЛЛЕЛЬЮ

А. А. Фадееву