Южный Урал, № 31

— Весной 1918 года, — продолжает Эмилий Михайлович, — я руководил в Самаре партийной организацией югославских коммунистов и работал в окружной секции по формированию югославских советских войск. Такую же работу среди чехословаков вел там Ярослав Гашек. Наша задача была — привлечь обманутых контрреволюционерами сербов, хорватов, чехов и словаков (а их немало было в приволжском городе) на сторону революции. Хорошо запомнилась первая близкая встреча с Гашеком. Она произошла вскоре после того, как Ярослав Гашек прибыл в Самару в качестве представителя Исполнительного комитета чехословацкой секции Коммунистической партии.

…Это было на митинге военнопленных. Почти все ораторы уже высказались, слушатели изрядно устали. Словом, митинг подходил к концу, когда на импровизированную трибуну поднялся светловолосый, широкоплечий чех. До него с трибуны ораторы произносили  р е ч и. А этот попросту заговорил с солдатами. Заговорил негромко, добродушно, как будто все присутствующие были его старыми товарищами. Говорил он о том же, что и другие. Но в его негромкой речи, пересыпаемой шутками, была такая искренность и убежденность, а в открытом добродушном лице, во всей его плотной фигуре такая притягательная сила, что люди плотнее сгрудились вокруг трибуны.

В этот день чехословацкий интернациональный отряд в Самаре пополнился новыми бойцами.

А вечером мы сидели с Гашеком в маленькой комнатке губкома партии и вдвоем сочиняли воззвания к солдатам: я — к сербам, хорватам и словенцам, Гашек — к чехам и словакам. Склонившись над столом, он быстро набрасывал что-то в блокноте. Не прошло и полчаса, как Ярослав поднялся и начал читать вслух:

«К чехословацким солдатам.

Братья чехословаки!

Товарищи солдаты!

Мы обращаемся сегодня исключительно к вам.

…Помните ли вы, что чешский народ всегда стоял впереди бойцов за свободу?

Если бы вы теперь, товарищи солдаты, отказали в своей поддержке русской революции, вы увеличили бы в громадной пропорции шансы контрреволюции, а тем и повредили своему собственному делу освобождения народа от гнета австрийского империализма».

Воззвание заканчивалось призывом вступать в отряды Советской Армии. Указывалось, что отряды эти формируются в настоящее время в Пензе, Самаре, Уфе, Челябинске, Омске и во всех других городах вдоль Урало-Сибирской железной дороги.

Через день воззвание за подписью Гашека было опубликовано в газете «Солдат, рабочий и крестьянин». Почти одновременно в этой газете было напечатано и воззвание к югославам. От имени окружной секции по формированию югославских советских войск его подписали Стойко Ратков и Эмилий Чопп.

Во время работы в Самаре чешский писатель Ярослав Гашек показал себя убежденным коммунистом, замечательным агитатором и организатором. В книге И. Веселого «Чехи и словаки в революционной России 1917—1920 гг.», вышедший в Праге, рассказывается о «настоящем перевороте», произведенном Гашеком в самарских чешских организациях. Созданный им здесь интернациональный отряд мужественно сражался в рядах Красной Армии против белочехов, защищая первую в мире республику Советов.

В Куйбышевском государственном архиве сохранилось следующее обращение Гашека в штаб Красной Армии в Самаре, датированное 11 мая 1918 года:

«Прошу отпустить аванс в сумме 3.600 рублей, т. е. три тысячи шестьсот рублей, для нужд чешского военного отдела формирования чешско-словацких отрядов при Рабоче-Крестьянской Армии в Самаре».

Там же имеются сведения о росте чехословацкой части Красной Армии в городе. Например, 7 мая 1918 года, в нее вступили 5 добровольцев, 13 мая — 12. В середине мая отряд насчитывал около 80 человек, а в конце — уже 120…

В это время империалисты Антанты организовали мятеж чехословацкого корпуса. Обманутые и спровоцированные реакционным командованием, солдаты подняли вооруженное восстание против Советской власти. В июне белочехам удалось овладеть Самарой. Ярослав Гашек, честно выполнив свой долг коммуниста, был вынужден покинуть город.

Белочехи прилагали все силы к тому, чтобы найти и арестовать Гашека. 25 июня 1918 года чехословацкое командование издало специально приказ об его аресте. Но Гашек был неуловим. Больше того, он открыто смеялся над «братьями белочехами». В одном из писем он так рассказывал об этом периоде своей жизни: