Южный Урал, № 10

Борисов говорил медленно, часто ставил вопросы и сам на них отвечал. Горностаев взглянул на бумажку — это была хорошо знакомая ему схема доменной печи: шахта, колошник, загрузочные устройства.

— Так вот, — говорил Борисов, — что же означает работа доменной печи на высоком давлении газов под колошником?

Он помедлил несколько и, не ответив на заданный вопрос, продолжал:

— Мы сейчас даем воздух в печь под давлением в 1,4 атмосферы, и под колошником образуется давление газов, равное 0,15 атмосферы. А что, если мы будем вдувать воздух под давлением 1,8 атмосферы, а на колошнике сделаем приспособление, которое противодействовало бы свободному выходу газов в атмосферу? Давление под колошником должно повыситься до 0,7 атмосферы…

Гоманков и Горностаев внимательно слушали. Борисов говорил так, словно он не рассказывал, а рассуждал вслух. На губах у него блуждала улыбка, и казалось, что в темных глазах горели веселые огоньки. Но секретарь партбюро и мастер давно уже привыкли и к манере Борисова, и к его улыбке. Улыбается, ну и пусть себе улыбается, если человеку нравится, а вот вопрос он поднимает большой и рассказывает убедительно, твердо.

— Что же это может нам практически дать? Допустим, что удалось уменьшить перепад давления… Значит, движение газов будет замедлено и тем больше тепла они отдадут шихте — расход кокса на тонну чугуна уменьшится; технологический процесс будет протекать интенсивнее и, стало быть, мы получим больше чугуна. Уменьшится вынос колошниковой пыли — это очень важно. Вот, что такое высокое давление…

Горностаев уже ранее слышал, что в цехе готовится новшество, которое должно привести к значительному изменению режима работы домен. Разговоры о высоком давлении шли давно, но, видимо, только сейчас к этому вопросу начали подходить вплотную. Из короткого рассказа Борисова мастер понял, чего можно достигнуть в случае удачи. Но он еще не знал, что предстоит сделать и какие трудности встретятся доменщикам. Ему хотелось задать Борисову несколько вопросов, но уже начали подходить другие коммунисты, и пора было начинать заседание. Здесь были и старые мастера, которые задували первые доменные печи Магнитки, — Лычак, Шаталин, Овсянников, и молодой инженер Милевский, и газовщик партгруппорг Иванов.

Расселись у стола, покрытого кумачовой скатертью, закурили, начали обсуждать события прошедшей смены. Комната заполнилась дымом, специфическим запахом, напоминающим запах горелого железа. Сразу завладели схемой, начерченной Борисовым.

— Александр Филиппович что-то опять готовит, — улыбаясь, заметил мастер Алексей Шатилин. — Как год начинается, так начальник цеха преподносит подарочек…

— Обязательно, — ответил Борисов.

— Это не плохо, — вмешался в разговор Лычак, — а то у нас кое-кто живет по пословице: в старых сапогах покойнее ходить… Так что же за подарочек?

Гоманков встал — высокий, стройный. Заговорил тихо, спокойно.

— У нас на повестке дня один вопрос: о работе доменных печей на новом режиме, слово имеет начальник цеха…

Борисов говорил не спеша, как бы обдумывая и взвешивая каждое слово. План на новый год доменному цеху дали напряженный, коэффициенты установили жесткие, высокие, достигнутые в прошлом году лучшими печами. Чтобы выполнить новое задание, надо упорно искать и находить новые резервы производства. Одним из таких резервов и была работа печи на повышенном давлении газа под колошником. Решено начать с печи № 6…

Шатилин, мастер шестой печи, улыбнулся, и черные глаза его радостно загорелись.

— Значит, мы именинники?

— Не горюй, Алексей, — сказал мастер Овсянников, — как начнешь валиться — всеми печами подопрем…

Поднялся смех. Гоманков постучал карандашом по графину.

— Спокойно, товарищи, дело обсуждаем не шуточное.

— Нет, в самом деле, — серьезно спросил Овсянников, — почему с шестой печи? Она у нас самая большая, и на ней труднее будет добиться хороших результатов. Какой же резон?

Борисов разъяснил:

— Шестая печь в марте станет на плановый ремонт. Надо использовать остановку. Кроме того, эта печь работает у нас неудовлетворительно. С нее начнем, а там дело пойдет… Скажу: дело это нелегкое. Американцы много лет бьются над ним и ничего у них не получается.

— Может случиться — и мы людей насмешим. А у нас получится?

Вопрос прозвучал неожиданно и резко, словно сказано было что-то крайне неуместное и неприятное. Наступила тишина. Борисов заговорил еще медленнее.

— У нас получится… Коммунисту Дробышевскому должно быть известно, если советские люди берутся решать новую задачу, они не останавливаются на полпути… У них всегда получается.

— Однако в Америке не получилось…

Шатилин неожиданно вскипел:

— К чему такой разговор. Америка! Америка! Что ж ей, Америке этой, в ноги кланяться?

Борисов все так же спокойно продолжал:

— Инженеру Дробышевскому должно быть известно, что техника американской металлургии для нас не служит образцом. Эти времена прошли…