Южный Урал, № 2—3

В а с и л и й (потупившись). Да ведь рудник-то мой, не чужой.

Е ф и м у ш к и н (хитро посматривая на Фурегова). Твой, Василий, твой, в этом-то и все дело.

Ф у р е г о в. Давай-ка подсчитаем, сколько у нас высвободится проходчиков. (Сгрудились у стола, подсчитывают.)

В комнату Ильи с внутренней стороны входит Настенька.

Н а с т е н ь к а. Ах, вы здесь?

Г а й н у т д и н о в. Настенька!

Н а с т е н ь к а. Стосковались? Может быть, я вам еще мешаю?

Г а й н у т д и н о в. Не сердись, пожалуйста. Мы говорили с Васей между нами. Понятно? Есть мудрый восточный пословица: не скажи своей жене половина того, что знаешь.

Н а с т е н ь к а. Жене?!

Г а й н у т д и н о в. Вообще девочка, извини пожалуйста.

Н а с т е н ь к а. Не заговаривайся.

Г а й н у т д и н о в (после паузы). Позволь родным, Татария, письмо про тебя написать?

Н а с т е н ь к а. Рано, Мишенька.

Г а й н у т д и н о в (умоляюще). Милая!

Н а с т е н ь к а (с иронией). Дорогая?

Г а й н у т д и н о в. Дорогая.

Н а с т е н ь к а. Когда вы, мужчины, научитесь красиво говорить про любовь. (С недовольным видом отходит.)

Г а й н у т д и н о в (подходит к Настеньке). Если ты меня бросишь…

Н а с т е н ь к а. Что, что?

Г а й н у т д и н о в (отчаянно). Если ты меня бросишь…

Настенька, не выдержав, смеется. Гайнутдинов, обиженный, резко повертывается и идет к выходу.

Н а с т е н ь к а. Миша! (Гайнутдинов останавливается). Иди ко мне, Миша. (Гайнутдинов подходит. Настенька от всего сердца улыбается ему.)

Г а й н у т д и н о в (радостно). Солнышка моя, глазам больно…

Н а с т е н ь к а. Что же ты напишешь своим родным?

Г а й н у т д и н о в. Я напишу… что я люблю тебя так… как трава любит солнце, как проходчик любит шахта… Можно?

Н а с т е н ь к а. Пиши, Мишенька. (Гайнутдинов внезапно целует Настеньку, и та, счастливая, устыдившись, выбегает. Гайнутдинов следует за нею.)

Ф у р е г о в (окончив подсчет). Армия! Целая армия! Мы двинем ее на проходку квершлага.

Е ф и м у ш к и н, Никонов. Квершлага?

Ф у р е г о в (с улыбкой). Надо же когда-то начинать!

Е ф и м у ш к и н. Совершенно верно.

Ф у р е г о в. Безо всякой угрозы для плана… А вечерком зайдемте ко мне. Я вам покажу одну смету… Обогатительную фабрику надо строить.

Н и к о н о в. А уходить собирался!

Ф у р е г о в. Знаешь, русскую пословицу: умирать собирайся, а рожь сей.

Входит Безуглый.

Б е з у г л ы й. Добрый день, товарищи. (Оглядывается.) В этот простой и скромный дом сегодня вошло счастье.

Е ф и м у ш к и н. А мне думается, оно вошло сюда еще в семнадцатом году.

Б е з у г л ы й (смеется). Пожалуй, вернее. (Направляется к Никонову.) Позвольте, дорогой Иван Петрович, пользуясь вашим здесь присутствием, поздравить вас от всего сердца.

Н и к о н о в. Благодарю вас, Владислав Сергеевич.

Входит Малаша. Она не ожидала встретиться здесь с начальством и поэтому сразу стушевалась. На Василия она не смотрит.

М а л а ш а. Здравствуйте… Я пришла поздравить Илью Максимовича…

В а с и л и й. Да с чем?!

Е ф и м у ш к и н (быстро, подмигнув Малаше). Он скоро сам будет. А здесь есть кого поздравлять.

М а л а ш а (смущенно пожимает руку Никонову). Очень вас поздравляю. (Входит переодетая в праздничный наряд Ольга Самсоновна). И вас разрешите, за сына…

О л ь г а  С а м с о н о в н а (с улыбкой, косясь на Василия). Благодарствуем.

Е ф и м у ш к и н (подталкивает локтем Василия). Гляди орлом, орлом гляди!

М а л а ш а. Сегодня этого орла с большой высоты сняли.

Е ф и м у ш к и н. Откуда же это?

М а л а ш а. Портрет его в Дворце культуры, среди знатных стахановцев висел… Значит, это не вы распорядились?

Е ф и м у ш к и н. Нет, нет.

М а л а ш а. Там был товарищ Безуглый…

Б е з у г л ы й. Да, я, так сказать, подметил…

М а л а ш а (неожиданно подходит к Василию сжимает его руку.) Ничего, Василек, ничего.

В а с и л и й. Лашенька…

М а л а ш а. Я тебя сама еще раньше сняла.

В а с и л и й. Но я вернусь, ты веришь? Издохну, а вернусь.