Иван

Из разных концов села слышалось глухое петушиное пение — живые часы извещали людей о приближающемся утре, а потом и трудовом дне, таком же, как миллионы других, уже давно прошедших. И не было этим петухам никакого дела до людских страданий, радостей и печалей, они просто, как и их предки, подчиняясь инстинкту, извещают живой мир о скором начале нового дня: для кого-то первого в своей жизни, для кого-то — последнего.

Глава одиннадцатая

Нынешняя осень в Крыму была как никогда теплая, тихая и приветливая. Заканчивалась уборка винограда, в густых лесных зарослях давно созрел кизил, а отливающийся темной синевой терн так и просился в ладошку, только был он еще довольно кислый, даже горьковатый.

Софья Ивановна давно не была в лесу — боялась далеко отходить от дома, а точнее, от телефона, который был для нее теперь первым помощником и спасателем. Чего греха таить, нередко прибегала она к его помощи в трудные минуты и часы. А такие были: то сердце прихватит, то поджелудочная железа, и хоть она, зная свои болячки, вела подобающий образ жизни, но старость есть старость.

Вот и сейчас, всего полчаса каких-то побродила она вдоль небольшой речушки Чурук-Су, как тут же, спохватившись, заспешила к дому, благо дом был совсем рядом. Так, с двумя небольшими веточками какого-то кустарника, шла она к своему дому. Настроение было прекрасное, дышалось легко и свободно. Еще бы! Все у нее налаживалось, появились родственники, вот и Владимир скоро приедет, и поживут они еще на этом свете ровно столько, сколько Господом Богом намечено.

Размечтавшись, Софья Ивановна подошла к ограде своей усадьбы. И удивилась, увидев, как в саду, всегда пустынном и тихом, с криком и смехом носились двое детей — мальчик и девочка, играясь с огромной, лоснившейся угольным отблеском черной овчаркой; а во дворе стояла почти новая белая «Волга».

Совсем разволновавшись, старушка ускоренным шагом вошла во двор.

— А вот и сама хозяйка, — громко сказал Николай Николаевич, сосед Софьи Ивановны.

Навстречу ей шел коренастый мужчина лет сорока пяти с довольно правильным добродушным лицом; широко раскинув руки, он в любую секунду готов был обнять почти бесчувственную старушку. «Вовочка, Володя, Вовчик», — шептала Софья Ивановна, только по интуиции и поняв, что это был ее внук Владимир. Окажись он рядом с ней на улице, в обыкновенной разноликой толпе, никогда бы не узнала, а тут… Это был он, Владимир Кузнецов. Софья Ивановна, с часу на час, со дня на день ожидавшая приезда внука, все же от радости совсем ослабела — ноги ее подкашивались. С помощью Владимира и его жены Натальи она поднялась на веранду и прилегла на стоявшую тут же деревянную кровать. «Да что же это, гости ведь, а я совсем расклеилась», — шептала сквозь слезы старая женщина.

— Вы, пожалуйста, не волнуйтесь, Софья Ивановна, — успокаивала ее Наталья, — я врач, все у нас будет нормально, это эмоции положительные, от них плохо не бывает, выпейте вот немножко этих капель и полежите несколько минут спокойно. Все будет хорошо!

Чубарова послушно выпила микстуру и закрыла глаза.

— Пока ее не беспокойте, — сказала Наталья Ивановна мужу и Николаю Николаевичу, увлекая их вниз во двор.

— Дети, пойдите сюда! — позвал Владимир. — Пока бабушка отдыхает, поиграйте с Репсом на улице.

Дети послушно ушли со двора. Ласково светило солнце, небольшой ветерок нет-нет да и проносил тонкие нити паутины. На улице тишина. Казалось, что вся природа отдыхала от бурного лета, притихли даже животные и птицы. А люди, боясь нарушить этот покой, старались разговаривать почти шепотом.

— Ну, я пойду, — тихо сказал Николай Николаевич, — разберетесь теперь сами, вечерком загляну.

И старик засеменил полушажками через дорогу в свой дом.

А Владимир с Натальей присели на скамейку, что стояла на улице прямо у плетенного забора, и стали наблюдать за игравшими детьми.

— Да куда же вы все пропали! — вдруг нарушил общую тишину совсем здоровый, хоть и не сильный голос Софьи Ивановны. — Пойдите сюда, Володя, Наташа, дети!

— Идем, идем! — весело отозвался Владимир, позвав детей.

Всей гурьбой вошли во двор и поднялись на веранду. Софья Ивановна уже сидела на кровати и ласково улыбалась.

— Вот ваша бабушка, — сказал Владимир, подталкивая к ней детей. — А это — Сережа и Люба.

Дети скромно подошли к старушке и встали возле кровати, опустив головы.

— Ну что же вы такие несмелые! — сказала Софья Ивановна, привлекая обоих к себе. — Сейчас я вас медком угощу, — и старушка неожиданно резво соскочила с кровати и увела детей в дом.

Через несколько минут они вышли, с удовольствием уплетая большие ломти хлеба, намазанные медом.

— Да что же это я совсем! — опять запричитала Софья Ивановна. — Вы-то сами, наверное, голодные!

Владимир взял старушку за руки и усадил снова на кровать.

— Не надо нам ничего. Сейчас распакуемся, расставим все по своим местам и Наталья Ивановна нам приготовит что-нибудь легкое. А вы отдыхайте, сидите да рассказывайте о своем житье-бытье… Жизнь-то у вас вон, какая была!