Иван Берладник. Изгой

    Приволье на Нижнем Дунае, в междуречье Прута и Серета. Земля тут родит обильно, только успевай собирать урожаи. Издавна зарились на эти земли и валахи, и болгары, и византийцы, и русские. Но пришедшие первыми берладники крепко держались за свою землю и отстаивали ото всех находников.

    …Подымая пыль, пронеслись по дорогам Берлада всадники. Осаживая у околиц хуторов усталых коней, хриплыми голосами кричали, что идёт беда. Домчалась злая весть и до Добруджи.

    Иван только два дня, как вылез из седла - поднимались вверх по Серету, смотрели, не озорует ли кто чужой. Пугнули какую-то ватагу, промышляли в боярских лесах зверя. Князь загорел до черноты на горячем солнце, лицо обветрилось, волосы выгорели и стали казаться рыжими. Он крутился на просторном дворе Домажира, заигрывая со снохой Домажира, Оляндрой, когда мимо проскакал чужой всадник:

    - Половцы! Половцы пришли!

    - Почто шумство? - Домажир высунулся из домашней кузенки.

    - Гонец баял - половцы, - ответил Иван.

    - Дождались, - сплюнул Домажир, скинув передник, набросил на плечи однорядку и широким шагом вышел со двора.

    Иван поспешил следом. Домажир ступил на широкую площадь, где обычно бывал торг. Сюда теперь стекался народ. Слышались крики, все спешили расспросить гонца, но тот, осадив у коновязи загнанного коня, на неверных ногах прошёл в большую приземистую хату, где собирались воеводы.

    - Ты, Ростиславич, покудова побудь тута, - твёрдо остановил Ивана Домажир на пороге.

    - Почто? Я в боях бывал. Я свой!

    - Воеводский круг тебя не признал…

    - И не признает, коли всю жизнь за чужими спинами проторчу, - отрезал Иван и следом за Домажиром переступил порог.

    В воеводской избе, как в думной палате у князя, - лавки вдоль стен и один столец на переднем месте. Каждый год садится сюда выборный воевода, чьё слово в любом споре последнее. Покажешь себя мудрым и сильным - на второй год тоже сюда сядешь. А не справишься - уступи другому. Иван присел на лавку подле Домажира, но взгляд раз за разом возвращался к стольцу - привык сызмальства сидеть на переднем месте. А тут один из последних.

    На столец, тяжело отдуваясь, взошёл Держикрай Владиславич - нынешний старшой воевода. Положил на колени шестопёр - знак власти. И сразу углядел среди воевод нового человека:

    - А это ещё кто?

    - Иван Ростиславич, - ответил Домажир. - Я кругу сказывал.

    - Я князь, - сказал Иван.

    - Князь, - скривился Держикрай Владисла вич. - Нету на Берлади князей. Мы люди вольные, сами по себе.

    - И я сам по себе, - не опустил взгляда Иван. - Берлад и моя земля. И мой меч тоже защитит её от поганых.

    Воевода Держикрай прищурился, помолчал.

    - Ну-ну, - наконец молвил он. - Поглядим, сгодишься ли.

    Гонец сидел подле, опершись локтями о колени. Он поднял на старшого воеводу усталые глаза.

    - Сказывай, - велел Держикрай.

    - Половцы пришли, - выдохнул гонец, вставая. - Через Буг перебрались, к Днестру подходят. Перейдут Днестр - сюда кинутся…

    - Уж перешли, видать, - проворчал кто-то из воевод.

    - По Днестру наши заставы, - возразили ему. - Удержат.

    - С заставы я, - гонец встрепенулся. - Когда уходил, воевода наказывал непременно сюда добраться. А наши там остались.

    - В Галич весть послали? - Держикрай задумался.

    - С нашей заставы - нет. С других, может…

    - Ну, да и нам недосуг с верхними городами пересылаться, - заключил старшой воевода. - И много поганых идёт?

    - Полчища. А какая орда двинулась - того я не ведаю. Не углядел я ихних бунчуков.

    - Ниче, - бросил Домажир. - Встренемся - поглядим, чего за птиц к нам занесло.

    Иван следил за беседой. О половцах в далёком Звенигороде он только слышал - далече был город от степи. Да и после победоносных выходов Мономашичей поутихли неверные. Всё больше ханов принимало православие. Отдав в залог мира дочерей, внучек и племянниц за русских князей, не ходили больше войной на земли родичей, а если и поднимались в поход, то по призыву зятьев. Но были среди них и «дикие» половцы, которым все прошлые войны, победы и поражения были не указом. Небольшие орды, ведомые младшими ханами, голодными волками кружили по берегам Днепра, Днестра, Дона и Буга, искали себе доживы. Обильный Берлад и стоявшие за его спиной болгарские города сулили богатую добычу. Вот и налаживались они почти ежегодно на Берладскую волость.

    - Чего зря разговаривать! - пристукнул шестопёром Держикрай Владиславич. - По коням и ударим по поганым!

    - Подымай Берлад! Ударим на половцев! - загалдели воеводы, толпой вываливаясь из избы.

    Несколько дней прошло - и навстречу половецкой орде выступили соединённые рати. Берладники жили в сёдлах, почти как половцы, кочевали по своей земле, ища прибытка и удачи. Всего и делов-то - собрать ватаги в единый полк.

    Шли по половецки ходко - у каждого сменная лошадь, на которую навьючен припас. Когда перешли Прут, навстречу стали попадаться беглые - прослышав о выходе половцев, мужики-хуторяне отправляли семьи в леса, а сами спешили в Берлад.

    Половцы катились за ними по пятам. Хорошо задержали их днестровские станичники - на второй день только и показались впереди облака пыли, поднятой чужими конями. Застлало серое марево небеса.