Иван Берладник. Изгой

    Сеча сразу растеклась по двору. Метались перепуганные холопы, бегала челядь, визжали девки. Берладники рубили отроков с коня. Иван с Мироном и Степаном пробились к крыльцу первыми. От Степанова топора затрещала дубовая дверь. Ещё несколько молодецких ударов - и она разлетелась пополам. Подоспевшие берладники хлынули внутрь, еле успев пропустить князя.

    Нашли забившуюся в угол ключницу, нескольких дворовых девок и старуху, которая начала было плеваться в ватажников, бормоча заговоры. Какой-то горячий парень наотмашь ударил её мечом - старуха рухнула поперёк всхода.

    Иван выскочил на крыльцо. Ватага уже хозяйничала на подворье. Волокли добро, хватали визжащих девок, сбивали замки с клетей.

    - Боярин, пёс, ушёл! - крикнул Иван. - Боярина ищите!

    - Не мог он уйти! - кое-кто из ватажников побросал работу. - Мимо нас и мышь не проскочит…

    - Эй! - вдруг откуда-то снизу послышался шёпот. - Эй, находник! Сюды глянь! Да пониже…

    Иван поискал глазами, даже перегнулся через перила крыльца и ахнул - под крыльцом была устроена конура, возле которой на цепи сидел заросший грязный мужик. Стоя на коленях, он двумя руками держался за ошейник.

    - Ты чего тут?

    - Боярин Удача меня на чепь посадил заместо кобеля. Видал я, куды он схоронился. Вели освободить меня - покажу его заимку!

    Крикнув своих, Иван скатился с крыльца. Мужик только прижмурился, когда топор Мошки разрубил цепь у самого ошейника и вскочил на ноги с таким видом, словно хотел лететь.

    - Вон куды он схоронился! - бросился бежать, указывая на маленькую дверцу. - Там подклеть, а оттуда ход идёт в огороды.

    - На огород, живо! - Человек пять ватажников во главе с мужиком бегом бросились на поиски.

    Кабы не мужик, ушёл бы боярин Удача. Тот углядел его за голыми кустами и ринулся головой вперёд. Удача Прокшинич зарычал зверем, стал отбиваться и успел поранить мужика, но тут подоспели другие ватажники. Навалились кучей, заломили руки назад и волоком притащили на двор. Мошка вёл пошатывающегося мужика. Голова того была в крови.

    - Ишь ты, - Иван, облокотясь на перильца крыльца, смотрел на боярина. - Строптивый…

    - Ишшо какой! - загомонили ватажники. - Чисто лютый зверь!

    - Сами вы хуже псов поганых! - вскинулся Удача. - Налетаете, ни князя, ни Бога не боясь!

    - Бог-от далече, а князь… Где твой Юрий? Никак в Суздале сидит, носа высунуть боится, - усмехнулся Иван.

    - Ничо, - проворчал боярин. - Ишшо поглядим, чей верх будет!

    - Хвалилась жаба море выпить - тут её и порвало, - скривился Иван. - Мне твой князь не страшен. Да и ты сам… Чего с тобой творить?

    - Дозволь, господине, его на мою чепь посадить! - подал голос давешний мужик. - Пущай побудет в моей шкуре!

    Удача Прокшинич не стерпел. Зло плюнул в сторону Ивана:

    - Холоп… б… сын!

    У Ивана чуть шевельнулись скулы. Берладники не удивились, когда он резко выпрямился и отступил от перилец:

    - Вздёрнуть. Тут!

    Отвернулась удача от Удачи Прокшинича, боярина Суздальского. Взлетел он над воротами терема в петле, закачался, задёргал ногами, вываливая язык, да вскоре и затих. И не видел уже, как проезжали из разорённой усадьбы подводы, гружённые добром, как вели под уздцы его коня, как жадно ватажники поглядывали на лари с заветным золотом.

    Уже когда трогались в путь, подёргал Ивана за полу опашеня тот мужик в пёсьем ошейнике:

    - Слышь, господине, прими меня к себе! Не пожалеешь!

    - А тебе на кой? Ступай себе домой!

    - Некуды мне ворочаться. Боярин Удача избу мою старосте отдал, батьку насмерть запорол, а мамку… Эх, да что говорить! Не возьмёшь - нож достану и в леса уйду. Разбоем жить стану, а к боярам не ворочусь.

    Иван оглянулся на своих. Ватажники посматривали на мужика с пониманием. Берладники сами в своё время уходили от злых бояр, бежали от лихоимства и несправедливости искать лучшей доли. Далече Дунай, да ведь добирались.

    - Добро, - кивнул Иван. - Бери коня, какого хошь да сымай с убитых чего приглянется, - он указал на боярских отроков, порубленных в бою. - Мошка! Присмотри за мужиком… Как, бишь, звать-то тебя?

    - Михайлой поп крестил.

    - Ну и ладно. Поспешай! Нам ждать недосуг.

    Иван первым выехал за ворота. Распахнулся навстречу зимний лес. День выдался ясный, морозный. Кони ходко рысили по тропе, выдувая пар из ноздрей. Впереди - дозорные, озираясь по сторонам - всё-таки чужая земля.

    С осени не был Иван в Смоленске. Как призвал Изяслав Мстиславич брата своего Ростислава на войну, так и колесил по Руси. Сперва тревожили Суздаль - налетали на посёлки, городцы и монастыри. Где просто пошалят, а где пожгут. Уводили в полон селян, угоняли скот, пустошили усадьбы. Иногда собирали городки ополчения - тогда был настоящий бой. В другое время озоровали помаленьку. Иван, коего даже сам князь кликал Берладником, собрав кроме своих людей ещё сотню отчаянных голов, отваживался подходить чуть ли не под стены Ростова и Суздаля. Правда, в бой не ввязывались - ждали, когда на вызов ответит Юрий Суздальский.