Иван Болотников

– А не потонем, атаман? Река нам неведома. Тут, поди, ключей да завертей тьма.

– Не робей, Степан, – весело молвил Болотников.

– Без отваги нет и браги. Так ли, други?

– Так, батько! – дружно отозвалась повольница.

Иван слез с коня и начал раздеваться. Сапоги, кафтан,

шапку, порты и рубаху уклал в чувал; туда же положил пистоль, пороховницу, баклажку с вином, медный казанок и треножник. Сыромятным ремнем надежно привязал мешок к лошади.

– Ну и здоров же ты, батько! – восхищенно крутнул головой Устим Секира, любуясь могучим телом Болотникова. На плечах, спине и руках Ивана бугрились литые мышцы. Рослый, саженистый в плечах, бронзовый от степного загара, Болотников и впрямь выглядел сказочным богатырем.

– Неча глазеть. Ты бы пороховницу кожей обернул, все ж в воду полезешь, – строго произнес Иван, затягивая на себе пояс с саблей. С саблей казаки не расставались, даже когда переплывали реки: всякое может случиться.

Болотников окинул взглядом растянувшееся по отмели войско и первым потянул коня в реку.

– Смелей, Гнедко. В Дону купался, с Волгой братался, а ныне Скрытню спознай.

Вслед за Болотниковым полезли в реку Васюта Шестак, Мирон Нагиба, Устим Секира и Нечайка Бобыль. А вскоре по Скрытне поплыло и все казачье войско. Держась за конские гривы, повольники задорно покрикивали, подбадривая друг друга.

Чем дальше плыли казаки, тем все угрюмее и коварнее становилась Скрытня. Берега сузились, стали еще неприступней и круче; высоко в небо вздымались матерые сосны, заслоняя собой солнце и погружая реку в колдовской сумрак; начали попадаться и заверти. Закружило вместе с конем Устима Секиру.

– Водокруть, батька! – встревоженно выкрикнул казак, пытаясь выбраться из суводи. Но тщетно, даже лошадь не смогла выплыть на спокойное течение.

– Держись, друже! – воскликнул Болотников, отвязывая от седла аркан.

– Держусь, батько!

Иван, приподнимаясь из воды, метнул аркан Секире. Тот ловко поймал, намотал на правую руку, левой – цепко ухватился за гриву коня.

– Тяни, батько!

Болотников потянул. Побагровело лицо, вздулись жилы на шее – казалось, Секиру нечистые за ноги привязали; и все ж удалось вырвать казака из гибельной пучины.

– Спасибо, батько! – поблагодарил Секира и поплыл дале, а Болотников упредил воинство:

– Жмись к правому берегу, други! Средь реки закрути!

Казаки подались к берегу.

Посельник, заслышав шум, приподнялся в челне и очумело вытаращил глаза. Из-за поворота реки показались человечьи и лошадиные головы. Узкая Скрытая, казалось, кишела этими неожиданно выплывшими головами.

– Сгинь, нечистая! Пронеси! – испуганно окстился мужик. Но «нечистая» не сгинула, не исчезла в пучине, а все ближЬ и ближе подступала к челну. Мужик бросил снасть и налег на весла. Торопко причалил к берегу и бегом припустил к острожку. Миновав ворота, задрал голову на сторожевую башенку, но караульного не приметил.

«Никак, в избу отлучился», – покачал головой мужик и во всю прыть помчался к старцу Дорофею. Вбежав в избу, крикнул:

– Беда, Дорофей Ипатыч! Неведомые люди плывут!

– Как неведомые? Аль не разглядел? – заспешил из избы староста.

– Неведомые, Дорофей Ипатыч. Без челнов плывут.

– Как энто без челнов? – подивился староста. – Без челнов по рекам не плавают.

– Да ты сам глянь, батюшка!

Дорофей Ипатыч, тяжело опираясь на посох, вышел из ворот да так и ахнул:

– Да эко-то, осподи!.. Никак, воевать нас идут. Бей в сполох, Левонтий, подымай народ!

Левонтий кинулся к колокольне. Частый, тревожный набатный звон поплыл по Скрытне-реке. Из срубов выскакивали мужики, парни, подростки, вооруженные мечами, копьями, топорами и самострелами, и бежали к высоким стенам бревенчатого частокола. Вскоре все мужское население острожка стояло за бойницами.

Казаки же начали выбираться на берег.

– Вот те и сельцо! – изумился Гаруня, облачаясь в порты и рубаху. – Крепостицу вдвое подняли. Ай да мужики!.. А чего в сполох ударили, вражьи дети!

– За басурман нас приняли. А може, государевых людей стерегутся, – предположил Нагиба.

Болотников же внимательно окинул взглядом берег, усыпанный челнами. Остался доволен. «Дело гутарил Гаруня. Есть тут челны. Но мужики, видно, живут здесь с опаской. Ишь как встречают».

Облачившись в зипуны и кафтаны, казаки ступили к острожку, но ворота были накрепко заперты. За частоколом выжидательно застыли бородатые оружные мужики, тревожно поглядывая на пришельцев. Болотников снял шапку, поклонился.

– Здорово жили, православные! Пришли мы к вам с вольного Дона, пришли с миром и дружбой!

– Мы вас не ведаем. На Дону казаки разбоем промышляют. Ступайте вспять! – недружелюбно ответили с кре-постицы.

– Худо же вы о нас наслышаны. На Дону мы не разбоем промышляли, а с погаными бились. Татар прогнали, а ноне вот на Волгу надумали сплавать.

– Ну и плывите с богом. Мы-то пошто понадобились?

– Помощь нужна, православные. Без челнов на Волгу не ходят. Продайте нам свои лодки!

– Самим надобны. Скрытня рыбой кормит. Не дадим челны! – закричали с крепостицы.

– А че их слухать, батько? – тихо проронил Степан Нетяга. – Вон они, лодки. Бери да плыви.