Иван Болотников Кн.1

Левобережье золотилось песчаными плесами и отмелями, с бесчисленными зелёными островками, над которыми носились крикливые чайки. Болотников глядел на синие воды, на заливные луга с тихими, сверкающими на солнце озерами, на голубые заволжские дали и думал с каким-то приподнятым, бодрящим душу упоением:

«Велика ты, Волга-матушка! Раздольна… Сесть бы сейчас в стружок и плыть-тешиться на край света. И ничего-то бы не ведать — ни горя, ни печали… Ох, велика да раздольна!»

Долго любовались казаки матушкой Волгой, долго не отрывали глаз от безбрежных заречных просторов.

— Дошли к сестрице донской, — тепло молвил дед Гаруня. — Почитай, лет двадцать Волги не видел. И красна ж ты, матушка!

Когда собирались в далекий поход, деда Гаруню брать не хотели. Но тот так заершился, так вскипел сердцем, что казаки смирились.

— Ладно, дед, возьмем. Но пеняй на себя.

— А пошто мне пенять, вражьи дети! Да я любого хлопца за пояс заткну. И глаз востер, и рука крепка, и в седле молодцом! — шумел Гаруня.

Дед и впрямь оказался молодцом. Не ведал он ни устали, ни кручины, даже в сечи ходил. Но в битвах его оберегали пуще отца родного, заслоняя от неприятельских ударов.

На волжской круче донцы сделали привал. Болотников созвал начальных людей на совет. То были казаки, возглавлявшие сотни.

— Войску нужны струги, — молвил Болотников. — Где и как будем добывать?

Старшина призадумалась.

— Встанем тут да караван подождем. Самая пора купчишкам плыть, — высказался Степан Нетяга.

— Караваны-то пойдут, но как их взять, Степан? — спросил Нагиба.

— Ночью. Как пристанут к берегу, так и возьмем. Лишь бы выследить.

— Плохо ты знаешь купцов, — усмехнулся Болотников. — Спроси у Васюты, что это за люди. Видел ты когданибудь, Шестак, чтоб купцы к берегу приставали?

— Чать, они не дураки. Ночами купцы на воде стоят. Волга — самая разбойная река. Вылезут ли гости на берег?

— Вестимо, друже, — кивнул Болотников. — Купцов врасплох не возьмешь.

— Как же быть, атаман? — развел руками Нагиба.

— Без челнов на Волге, как без рук. Не вплавь же на купцов бросаться, — сказал Нечайка.

— А може, на Саратов двинем? — предложил Васюта. — Там судов завсегда вдоволь. Купчишек в воду, а сами за весла.

— А что, батько, дело гутарит Васька, — одобрил Нечайка. — Ужель не отобьем струги?

— Можем и не отбить.

— Так мы наскоком, батько. Враз стрельца одолеем! — загорелся Нечайка.

— Ишь, какой ловкий, — вновь усмехнулся Болотников. — Поедешь пировать, да как бы не пришлось горевать. Стрелец ноне тоже ученый.

Но как казаки ни думали, как ни гадали, так ни к чему и не пришли. Правда, у Болотникова зрела одна задумка, но вначале ему захотелось потолковать с дедом Гаруней.

— Гутаришь, бывал здесь, дедко?

— Бывал, — степенно кивнул Гаруня, покуривая люльку. — Мы тут с Ермаком Тимофевичем всю Волгу облазили. Гарный был атаман!

— А есть тут на берегах деревеньки?

— В те года, почитай, и не было. Опасливо тут деревеньки рубить, ногаи под боком. Народ к городам жмется.

— Тогда и вовсе худо.

— А пошто те посельники, атаман?

— Посельники на реке без челнов не живут. Плыли мы с Васютой, видели. Но то было до Тетюшей.

— Далече, атаман, — дед Гаруня, окутывая старшину клубами едкого дыма, подумал малость и молвил. — Есть посельники, хлопцы.

Все уставились на деда, а тот выбил из трубки пепел и продолжал:

— И челны у них были. Живут в лесах дремучих, на Скрытне-реке. Вёрст сто отсель. То плыть вверх по Волге, до Большого Иргиза. Река та в Волгу впадает. А супротив, на правом берегу — горы да леса. Глухомань! Вот туда-то и сунемся, дети, там и струги добудем.

— В глухомани?… Околесицу несешь, дед, — фыркнул Нетяга.

— Околесицу? — осерчал Гаруня. — Нет, вы слышали, дети? Сбрехал я хоть раз?

— Не сбрехал, дедко.

— Гутарь дале!

— Гутарю, дети… Там, средь глухомани, речонка бежит. Неприметная речонка. Версты две по ней проплыть — и крепостица откроется.

— Чья, дедко?

— Экой ты будоражка, Нечайка… Крепостица та русская. Мужики в ней от бояр укрылись. Чертов угол, трущоба. Туды не токмо стрелец, но и медведь забоится ступить.

— Как же ты там с Ермаком очутился? — полюбопытствовал Васюта.

— Э, хлопец. Ермак и не в такие края забирался. Али не слышал, что он Сибирь покорил?

— Как не слышать, дедко. О том и стар и мал наслышан. Велик Ермак!

— Велик, хлопец. Не было на Дону славней казака. Его ноне вся Русь почитает. Царь Иван Грозный соболью шубу со своих плеч пожаловал.

— Но ты-то как с ним очутился? — продолжал выспрашивать Васюта.