Иван Болотников Кн.1

Болотников поднялся с лавки, поставил страдника на ноги и повел его к стойке. Сказал Евстигнею зло и глухо:

— Верни мужику хлеб, Саввич.

Мельник широко осклабился, развел руками.

— Пущай ендову с вином принесет. Дарового винца у меня не водится.

Иванка швырнул на стойку алтын.

— Еще алтын подавай…

Болотников насупился, гневно блеснул глазами и, тяжело шагнув за стойку, притянул к себе мельника за ворот рубахи.

— Отдай хлеб, а не то всю мельницу твою порушим!

Евстигней попытался было оттолкнуть парня, но Болотников держал цепко. К стойке подошли питухи. Один из них замахнулся на мельника железной чаркой.

— Выкладывай мешок, чёрная душа!

Евстигней упрямо замотал лысой головой, возбранился.

— Взбунтовались. Ну-ну… Придется приказчику донести.

— Доносчику первый кнут, — зло молвил Болотников и потянул мельника за пушистую бороду, пригнув голову к самой стойке.

У Евстигнея слезы посыпались из глаз.

— Отпустр, дурень. Забирай мешок.

Иванка отодвинул мельника от стойки, нашарил мешок, вскинул его на плечи и спустился по темной скрипучей лестнице. Ступил к ларю и деревянным, обитым жестью лотком до краев наполнил Карпушкин мешок мукой. Отнес куль на телегу. Евстигней стоял с фонарем на лестнице и, сузив глаза, ехидно бормотал:

— Так-так, паря. Сыпь на свою головушку…

Затопал наверх, хватаясь рукой за грудь, заголосил:

— Разбой на мельнице! Гляньте на двор, православныя. Лопатой мешки гребет, супостат. Последний хлебушек забирае-е-ет…

— На твой век хватит, батюшка. Уж ты не плачься, Евстигнеюшка. Мотри ушицы откушать не забудь, милостивец, — проворковал Афоня.

Болотников шагнул к Карпушке, указал на мешок.

— Вези в деревеньку, друже. Евстигней за помол да харчи впятеро всех обворовал. Так ли я, мужики, сказываю?

— Вестимо так, парень. Жульничает мельник. Отродясь такого скрягу не видели, — отозвались селяне.

Карпушка затоптался возле телеги, отрезвел малость. Поднял на Иванку оробевшие глаза.

— Можа, воротить хлебушек назад. Уж больно лют Евстигней Саввич.

— Садись, Карпушка! — сердито проговорил Болотг ников и тронул коня.

— Ну, погоди… попомнишь сей мешок. В железах насидишься, — забрюзжал мельник.

А Степанида глядела на дерзкого парня и молча улыбалась.

— Ох, и крепко ты Саввича за бороду хватил, хе-хе, — рассмеялся Афоня, когда съехали с холма. — Одначе наживешь ты с ним беду, Иванка. С приказчиком он знается.

— Невмоготу обиды терпеть, друже. Эдак не заступись, — так любого в кольцо согнут, — угрюмо отозвался Болотников.

ЧАСТЬ III Москва

Глава 1 Гонцы

Наконец-то, разорвав темные лохматые тучи, поднялось над селом солнце. На второй день, опробовав подсохшие загоны, мужики вышли засевать пашню ячменем, овсом, горохом да просом. Болотниковым хватило семян лишь на одну десятину, а другим — и того меньше.

Собрались крестьяне поутру возле гумна, завздыхали:

— Пропадем нонче, братцы. Нечем сеять. Все жито на княжьем поле оставили. Зимой с голодухи помрем…

Крестьяне глянули на Исая. Благообразный, древний, седовласый Акимыч обратился от всего мира:

— Пораскинь головой, Исаюшка, как нам быть.

Исай Болотников, опустив густую черную бороду на колени, помолчал, перемотал онучи и, вздохнув, высказал:

— Худое наше дело, мужички. Приказчику кланяться — проку нет — полторы меры по осени сдерет. К мельнику идти — и того больше запросит. А урожаишки наши — сам-сам.

— Нешто помирать ребятенкам, Исаюшка?

Исай поднялся, выпрямился во весь рост, разгладил бороду и после долгого раздумья промолвил:

— Норовил я как-то к князю прийти да нуждишку нашу ему высказать. Припоздал. Отбыл князь в белокаменную.

— Эх, Исаюшка. Плоха на князей надежа. Добра от них не жди, — махнул рукой Акимыч.

— А вы послушайте, православные. Чем князь крепок? Мужиком. Без миру князю не барствовать. Мужик его и кормит, и обувает, и мошну деньгой набивает. Оброк-то немалый ему от мужика идет. А теперь смекайте, что с князем приключится, коли страдная нива впусте лежать станет да бурьяном зарастет. Лошаденки без корму придохнут, мужики разбредутся, вотчина захиреет. И не будет князю — ни хлеба, ни денег. Вот и мыслю я — гонца слать к князю немедля. Просить, чтобы жита из амбаров своих на посев миру выделил.

— А, пожалуй, дело толкуешь, Исаюшка, — промолвил Акимыч. — Да токмо поспешать надо. Вишь — солнышко как жарит. Коли денька через три не засеем — вовсе без хлебушка останемся. Высохнет землица.

— И о том ведаю, Акимыч. С севом мы нонче припозднились. Но коли выбрать коня порезвей да молодца проворного — за два дня из Москвы можно обернуться. Кого посылать будем, мужики?

После недолгих споров порешили послать гонцом в Москву Иванку.

— Разумен. Конь ему послушен. Хоть и молод, но за мир постоять сумеет, — сказали мужики.

Исай Болотников поклонился селянам в пояс. Хотя старый крестьянин и был рад за сына, но все же засомневался:

— Дерзок Иванка мой бывает. Чу, и на мельнице шум затеял. Кабы и в Москве не сорвался.

— Как порешили — тому и быть. Снаряжай сына, Исай, — степенно сказал белоголовый Акимыч.

— На моем Гнедке далеко не ускачешь. Заморен конь.