ИВАН БОРОДУЛИН

к собственному удивлению, стали понимать, что опрят­ность, подтянутость, ежедневное бритье и свежие под­воротнички помогают лучше воевать!

Капитан Терещенко попросил нас подождать. Вскоре в блиндаж вошел коренастый, среднего роста парень в темном комбинезоне и легких брезентовых сапогах.

— Товарищ из армейской разведки, — представил капитан. — Пойдет с вами. Знакомьтесь.

— Фомичев. Виктор, — привстал разведчик.

Через некоторое время нас пригласили к командиру дивизии. Вместе с генералом Худаловым в блиндаже сидел какой-то пожилой полковник.

Первым заговорил полковник:

— Как далеко вы проходили в тыл к немцам? Рас­скажите подробнее, что видели, какие трудности.

Я старался припомнить все мало-мальски значимое, подчеркнув при этом, что «языка» мы взяли легко.

— Кай насыщен тыл войсками? Каковы дороги и можно ли незаметно провести в немецкий тыл группу людей? — продолжал допрашивать полковник.

— Мы проходили в стыках опорных пунктов и боль­шей частью ползком. Большую группу провести невоз­можно, а два-три человека пройдут везде. Во всяком случае,— добавил я,— мы втроем пройдем.

— А вчетвером?

— Можно и вчетвером. Только следов и шуму боль­ше.

— Что ж, в добрый путь, — сказал полковник,— а с задачей вас подробно ознакомит капитан Терещенко.

Мы откозыряли и вышли из блиндажа.

Капитан сказал нам, что задачу ставит командование фронтом. Она заключается в том, чтобы проникнуть в район Луостари и найти возможные пути диверсии

PAGE12

на вражеском аэродроме. После этого вызвать по рации диверсионную группу и выйти ей навстречу. Сопрово­ждать группу к аэродрому и даже ждать ее возвраще­ния запрещалось.

— А сейчас,—сказал Терещенко, — пойдете на ди­визионный склад и получите все необходимое для зада­ния. Рацию возьмете у меня перед выходом. Все.

Мы заменили армейские бушлаты на легкие стеганые фуфайки, взяли сухари, шоколад и по фляге чистого спирта. От предложенных консервов и концентратов отказались, считая, что лучше взять лишнюю гранату или пачку патронов.

Под утро в сопровождении капитана Терещенко и двух штабных автоматчиков мы вышли к пограничной заставе. Там встретил нас уже знакомый лейтенант. Узнал, улыбнулся и спросил:

— Опять за «языком»?

— Опять, — весело отозвался Ромахин. — Такая уж у нас дурацкая специальность — таскать фрицев жи­выми.

Здесь, на заставе, мы должны были сутки отдохнуть и набраться сил перед долгой и нелегкой дорогой. Тере­щенко и автоматчики с рацией будут ждать нас на за­ставе.

Ночью проверили работу обеих раций. Они были очень просты в обращении: стоило только открыть ящик, подключить питание, и через несколько секунд загорался зеленый сигнал. После этого следовало забро­сить провод антенны на какое-нибудь деревце, повер­нуть рычажок — и пожалуйста, разговаривай!

Следующей ночью мы тронулись в путь.

Шли медленно, осторожно — за каждой сопкой, за каждым поворотом могли быть немцы. К исходу дня

достигли знакомой тропы, где ходили вражеские патру­ли, заметно утоптанной, обжитой. Мы поспешили свер­нуть в сторону. Привалы устраивали в расщелинах скал, густых рощицах — да и то лишь для того, чтобы пере­кусить. Следили за каждой мелочью, ибо она могла оказаться роковой.

На одном из привалов Ромахин, стараясь соблюсти маскировку и не оставить следов, крепко вдавил в зем­лю свой окурок. Гришкин, заметивший эту процедуру, как-то особенно посмотрел на моего связного, опустив­шись на колени, пальцами отыскал окурок, передал сконфуженному Ивану и ласково предложил:

— Скушай ты его, Ваня, от греха подальше. Съешь, милый, а не рой нам могилу.

После этого случая Ромахин долго не мог смотреть нам в глаза и придирчиво глядел за нами, чтобы тоже поймать на оплошности.

Неподалеку от дороги, где прошлый раз взяли почта­ря, мы почти нос к носу столкнулись с патрульной груп­пой немцев человек в двенадцать. На наше счастье, у фашистов не было собак. Ничего не заметив, они про­шли мимо.

Если нарисовать на карте, как мы шли последние тридцать километров до Луостари, то путь будет вы­глядеть змейкой — пришлось обходить болота, посты, сопки, занятые какими-то хозяйственными подразделе­ниями гитлеровцев. Бывало, что 600—800 метров мы ползли, расстилаясь по земле, три-четыре часа. Мы по­рядком измотались, когда вдруг увидели черный чу­жой самолет: он поднимался из-за высокой скалистой сопки впереди нас. Усталость как рукой сняло, будто за плечами у нас и не лежал тяжелый 150-километро­вый путь.

Устроили походный военный совет. Решили, что идем к той скале и лезем на вершину — вряд ли на той высо­те могут быть немцы, там им просто нечего делать.

Вышли к подножью. Склоны сопки густо поросли бе­резняком и надежно скрывали нас. Благополучно выбра­лись к вершине и только тут заметили неподалеку дере­вянный щитовой домик. Он нам спутал все расчеты. Но прежде чем уходить, решили осмотреться. Мы с Викто­ром Фомичевым поползли к западному склону высоты. Внизу, под обрывом, прямо за рекой расстилался вра­жеский аэродром. Лучшее место для наблюдения вряд ли можно отыскать.