Иван-Дурак

В июне Иван закончил университет. С синим дипломом. Красный никак не смог выдюжить. Отец был огорчен. А мать сказала: «Глупости все это. Пустое тщеславие. Главное, чтобы голова хорошо соображала. Да и кому сейчас нужны эти дипломы? И вообще миром правят троечники».

Иван звал Ольгу в гости к своим родителям, но та наотрез отказалась, заявив, что нет у нее ни малейшего желания тащиться на перекладных в эту тьмутаракань, что ребенку этот лишний стресс совершенно ни к чему, а еще муж у нее совершеннейший кретин, раз до сих пор не догадался заработать на машину, и что совершенно неприлично ездить в этих дурацких троллейбусах вместе с плебсом, нет у Ивана никакого представления о том, как должны жить уважаемые, состоятельные люди. Родители сами приехали посмотреть на неродную внучку. Только одну ночь и переночевали, а потом, гонимые недобрыми Ольгиными взглядами, отбыли восвояси. Освободив часть своего времени и энергии от учебы, Иван придумал несколько хитроумных комбинаций и удачно провернул их вместе с Михаилом Львовичем, что позволило тестю еще больше обогатиться, а Ивану купить скромную «шестерку» и начать ремонт в собственной квартире. Всем он говорил, что давно уже пора было этим заняться, вроде как негоже, что квартирка стоит запущенная, да и деньги лишние появились. Вроде, все так оно и было, но где-то в глубине души Иван догадывался, что он готовит пути для отступления. Еще точно не знал, но уже догадывался, что пора. Ольга была недовольна и ремонтом, и машиной. Про ремонт она все поняла правильно, даже лучше, чем сам Иван — готовится к бегству. «А никто тебя и не держит! — кричала она, когда бывала не в духе, — ты и так уже тут слишком задержался! Можешь прямо сейчас уходить. Собирай манатки и вали! Тоже мне, благородный нашелся! Не нужно нам никаких одолжений! И без тебя проживем!». Иван тут же принимался извиняться, оправдываться, уверять, что она все не так поняла, и никуда он уходить не собирается. Принимался целовать Ольге руки, шею, оглаживать ей зад… Все заканчивалось бурными примирениями в постели. Иногда Ивану казалось, что Ольгу заводят только скандалы. Хорошо, что хоть что-то ее еще заводило. В Иванову машину она поначалу садиться отказывалась. Во-первых, потому что считала классику советского автопрома полным дерьмом, не достойным ее королевской особы, к тому же у ее папы давно уже был настоящий «Мерседес», пусть и не новый, ну а во-вторых, Иван еще плохо водил — совсем недавно получил права. Впрочем, второй аргумент был для нее менее важен, чем первый. Экстрим Ольга любила. Потом она сдалась, потому что с машиной, хоть и с плохонькой, было удобнее: и в поликлинику ребенка свозить, и к родителям, и в гости, и за город. Но при случае ворчала, что автомобиль надо бы поменять на что-то более пристойное, хоть на малиновую девятку, что б как у нормальных людей, у бандитов то есть.

Как-то так, в хлопотах, заботах, работе незаметно летело время. Вот Леся научилась сидеть, вот она начала ползать, вот она пошла, вот ей годик исполнился, вот ей состригли белокурые жиденькие локоны, вот она сказала первое слово: «Папа». Ольга была возмущена: смотрела на Ивана с ненавистью и все вопрошала: «Почему „папа“? Ну, вот почему „папа“? Ты что ли с ней возишься целыми днями? Ты что ли ночей не спишь? Да и вообще ты ей никакой не папа!». Даже принималась реветь пару раз. Иван где-то в глубине души был доволен, сам даже не знал, откуда в нем такое злорадство. Ничем он своих чувств не выдавал: изображал сочувствие. Ольга мучила Лесю: «Ну, скажи „мама“, девочка моя, лапушка, заинька, скажи „мама“»! Леся хитро улыбалась и говорила: «папа», «баба», «деда», «няня», а вот «мама» — ни в какую. Ольга чувствовала себя отвергнутой, злилась, нервничала, срывалась на дочку по любому поводу, а Ивана вообще растерзать была готова. Домой он больше не спешил: там, казалось, сам воздух начинен духом истерии. Еще больше работал. Предложил тестю не только распихивать товар по чужим магазинам, но и открыть свои. А еще на волне приватизации прикупить какой-нибудь из угасающих заводиков да наладить собственное производство спиртного. Бизнес нужно было расширять. Вот они и расширяли.