Иван Ефремов. Издание 2-е, дополненное

Уже не раз, «по скверне характера» прямо и открыто отвечая на подковёрную борьбу, он думал, что пора уходить из института.

Он несколько лет не писал новых книг. Коллеги относились к его литературному творчество несколько свысока – мол, зачем тратить время, в палеонтологии вы, Иван Антонович, сделаете больше. Но Ефремов оставил литературу – на время – вовсе не поэтому: со стены его кабинета на ученика строго и даже слегка ехидно смотрели глаза Петра Петровича Сушкина. Он словно говорил: и монографию нелишне было бы закончить, батенька.

Обработка монгольских сборов шла полным ходом, одна за другой выходили научные статьи Ефремова и его коллег. В 1951 году было опубликовано «Руководство для поисков остатков позвоночных в палеозойских континентальных толщах Сибири». Уточнялись стратиграфические схемы, необходимые для геологов.

Рассказы и повести Ефремова продолжали переиздаваться, переводились на другие языки и приносили автору приличные гонорары. Все знали, что он пишет «Дорогу ветров», предполагали, что это будет научно-популярная книга. И она тоже принесёт гонорар! А не тратит ли он на художественную литературу рабочее время?

Однажды на доске объявлений появился лист, где крупными буквами сообщалось, что 15 марта состоится собрание партбюро: будет рассматриваться дело беспартийного Ефремова. Ему вменялось в вину, что он пишет литературные произведения в рабочее время.

Мария Фёдоровна Лукьянова называла имена людей – «недобитых белогвардейцев», которые, словно банда интриганов, обосновались тогда в институте: заместитель директора П. Г. Данильченко, Т. Г. Сарычева, В. Е. Руженцев[199].

– Ништо! – отвечал Ефремов на тревожные взгляды близких. Это сибирское словечко словно придавало ему сил для победы над жизненными обстоятельствами. Но сейчас он явственно ощущал гниловатый душок, несовместимый со свежим воздухом подлинной науки.

Пятнадцатое марта приближалось. Иван Антонович решил, что на партбюро он не пойдёт – и пусть болтают что хотят. А выносить косые взгляды ему не впервой.

13 марта объявление о партбюро волшебным образом исчезло, а на стене появился плакат, поспешно написанный красной тушью: «Поздравляем лауреата Сталинской премии тов. Ефремова!» В тот день советские газеты опубликовали списки деятелей науки и искусства, награждённых высшей премией страны. Радио, которое в то время слушали все, сообщило, что премия второй степени (100 тысяч рублей) в области науки, конкретно геолого-географической, присуждалась Ефремову Ивану Антоновичу, профессору, зав. лабораторией ПИАН, за научный труд «Тафономия и геологическая летопись (захоронение наземных фаун в палеозое)», вышедший в 1950 году.

Никто из палеонтологов, кроме академика Борисяка, не получал персональной Сталинской премии.

Несколько дней Ефремов отвечал на поздравления, писал благодарственные письма. Академику В. А. Обручеву, академику О. Ю. Шмидту, научному редактору журнала «Природа»; члену-корреспонденту Академии наук Л. В. Пустовалову, ученику Ферсмана…

На торжественном собрании ему вручили удостоверение – красную шевровую книжечку с оттиснутыми на ней буквами сусального золота – и медаль: лавровая ветвь и тяжёлый профиль Иосифа Виссарионовича. И документ на право получения ста тысяч рублей.

Что делать с этими деньгами? Купить машину, дачу?

Взыграло ретивое, широко размахнулась русская натура: устрою пир на весь мир!

На банкет, устроенный в Доме учёных, Иван Антонович пригласил не только коллег – учёных и препараторов. Он встретился с каждым из тех, кого называли словом «техперсонал»: с уборщицами, шофёрами, механиками, и каждому передал своё приглашение, чтобы они не смущались и обязательно приходили на праздник.

В просторном зале стоял радостный гул. За обильно накрытыми столами встретились все сотрудники института и музея. Тосты, поднимавшиеся за Ивана Антоновича, очень быстро перешли в тосты на науку, некоторое напряжение первых минут исчезло. Простые водители и уборщицы сидели рядом с профессорами, вспоминали дружную работу в экспедициях, и все чувствовали себя членами одной большой семьи, товарищами, вместе делающими общее дело.

Провозглашали тосты за продолжение исследовательских работ в Монголии. Ежегодно институт выходил с предложениями о продолжении работ; разрешения пока не было, но надежда оставалась. Награждение Ефремова воспринималось как понимание важности палеонтологии.

Себе Иван Антонович приготовил особый подарок. Он давно мечтал увидеть летописные города Древней Руси, которые вдохновляли Рериха и давно манили самого Ефремова. Тем более что друзья-археологи приглашали Ефремова съездить вместе, на их машине.

Сергей Владимирович Киселёв и Лидия Алексеевна Евтюхова были теми самыми археологами, которые раскапывали древние города Монголии в 1948–1949 годах. В 1950 году Киселёву тоже вручили Сталинскую премию, он купил автомобиль.