Иван Ефремов. Издание 2-е, дополненное

В Тёмные Века на Земле родилась легенда о великом сражении Бога и Сатаны, добра и зла, неба и ада. На стороне Бога бились белые ангелы, на стороне Сатаны – чёрные. Весь мир был расколот надвое до тех пор, пока Сатана с его чёрным воинством не был побеждён и низвергнут в ад. Но были ангелы не белые и не чёрные, а серые, которые остались сами по себе, никому не подчиняясь и не сражаясь ни на чьей стороне. Их отвергло небо и не принял ад, и с той поры они навсегда остались между раем и адом, то есть на Земле (ЧБ, «Маски подземелья»)

Явление жертвы можно понять как приобретение права на скорейший вход (ЗнАЙ, 350).

– Если мы вторгаемся в жизнь Торманса, применяя древние методы – столкновение силы с силой, если мы нисходим до уровня их представлений о жизни и мечте… – Родис умолкла.

– Тем самым принимаем и необходимость жертвы. Так?

– Так, Рифт… (ЧБ, «Отзвук инферно»).

Когда говорим об образовании психической энергии в сознательное оружие, могут спросить – с чего начать? Нужно начать с осознания присутствия её. Для этого осознания необходимо дотронуться до одного из самых основных понятий. Иногда это называли, неудачно, верою, но лучше назвать доверием. Вера отвечает самогипнозу. Доверие соответствует самоанализу. Вера неопределённа в существе. Доверие подтверждает непреложность.

Идём путём непреложности. Нет суеверия осознать мощь человеческого аппарата (О, 221).

Хуже всего люди, которые не умеют верить и не знают мощи доверия – тени преходящие! (ЗнАЙ, 140).

Родис и её спутники восстановили в тормансианах две гигантские общественные силы: веру в себя и доверие к другим. Ничего нет более могучего, чем люди, соединённые доверием. Даже слабые люди, закаляясь в совместной борьбе, чувствуя, что на них полагаются полностью, становятся способными на величайшее самоотвержение, веря в себя, как в других, и в других, как в себя… (учитель, ЧБ, эпилог).

Можно вещи уважать, но нужно опасаться перепроизводства. Самое вредное мышление наступает среди ненужных вещей. Как тенёта, протягиваются усталые мысли о применении и распределении вещей (ЗнАЙ, 249).

Основное условие требует улучшения условий и упрощения подробностей жизни (ЗнАЙ, 427).

Лишь целесообразное упрощение может вносить достоинство жизни и сберечь естественные богатства (ЗнАЙ, 427).

Если зодчий видит прочность основания, он пользуется им для нового здания. Нужна мировая экономия средств. Роскошь разрушения отошла на страницы истории. Мир нуждается не в новых элементах, но в новых сочетаниях. И путь нового завоевателя озарён не заревом пожаров, но искрами вновь привлеченной энергии (О, 214).

Но требование дать каждому всё вызвало необходимость существенно упростить обиход человека. Человек перестал быть рабом вещей, а разработка детальных стандартов позволила создавать любые вещи и машины из сравнительно немногих основных конструктивных элементов подобно тому, как всё великое разнообразие живых организмов строится из небольшого разнообразия клеток, клетка – из белков, белки – из протеинов и т. д. (Веда Конг, ТА, «Эпсилон Тукана»).

Мы прошли через непосильное усложнение жизни и предметов быта, чтобы прийти к наибольшей упрощённости. Усложнение быта приводило к упрощению духовной культуры. Не должно быть никаких лишних вещей, связывающих человека, переживания и восприятия которого гораздо тоньше и сложнее в простой жизни (учительница ТА, «Школа третьего цикла»).

Утрите слезы благости, Нам нужны искры возмущения духа! (О, 59).

Лучшую песнь поём дерзновению (ЗнАЙ, 10).