Иван Ефремов. Издание 2-е, дополненное

Заходил в препараторскую Ефремов – вежливый, уважительный; красивое благородное лицо, синий костюм, всегда белоснежный воротничок, из рукавов – белые манжеты. Только вот заикается сильно.

В конце мая Лукьяновой поручили взяться за скелет – метра два длины и полтора ширины. Над ним работали всю зиму и всю весну – поковыряются и бросят. Только и видно – песок плотный, а в нём череп и кости. Мария Фёдоровна вспоминала: «Я с ним быстро разобралась, тем более что конечностей не было. Рёбра сложила на лоток, песок мне уборщица помогла вытащить. Вёдрами таскали… Принялась работать над черепом. Владимир Самуилович и предлагает: “Не могли бы вы сверхурочно поработать? Надо успеть смонтировать скелет к конгрессу”. ‹…› Вот для него я и старалась. Конечно, и денег хотелось подзаработать сверхурочно, тогда ведь мало платили. Быстро управилась, череп положила на лоток, работаю над ним. А тут Иван Антонович заходит. Он любил приходить к нам, не то что некоторые учёные – дадут работу и забудут. Владимир Самуилович докладывает: “Вот, мол, Мария Фёдоровна отпрепарировала скелет”. Иван Антонович прямо удивился и недоверчиво так спрашивает: “Так быстро?” Я прямо похолодела: ведь конечностей нет, многих позвонков тоже нет. Наверное думает, что я половину костей для скорости выкинула. Ноги подкашиваются, но всё-таки встала и лепечу: “Иван Антонович, здесь все свидетели. Я ничего не выкидывала, даже песок чуть ли сквозь сито не просеяла. Ног у скелета не было, а рёбра и череп – вот они”. ‹…› …Как он хохотал! Схватился за живот и чуть не до полу согнулся. Глядя на него, все в препараторской захохотали. И я смеюсь, как дурочка»[138].

После этого случая Иван Антонович пригласил Марию Фёдоровну в свой отдел низших позвоночных, которых он ценил более всего, называя ископаемых беспозвоночных «минералогией», «щебёнкой», «плесенью». Расхаживая по препараторской и потирая пальцами лоб, он предупредил женщину, что работа у него в отделе трудная, по твёрдым породам, но интересная. Лукьянова сразу согласилась. Она станет незаменимым работником, единственной женщиной, прошедшей три года Монгольской экспедиции, и до конца жизни останется верным другом семьи Ефремова.

Монтировка скелетов продолжалась даже поздно ночью. Позже в рассказе «Тень минувшего» Ефремов описал эту работу так:

«Металлические удары глухо разносились по огромному залу. Никитин остановился у входа. В двух стоявших друг против друга витринах приземистые ящеры скалили черные зубы. За витринами пол был завален брусьями, железными трубами, болтами и инструментами. Посредине на скрещённых балках поднимались вверх две высокие вертикальные стойки – главные устои большого скелета динозавра. К задней стойке уже присоединились сложно изогнутые железные полосы. Два препаратора осторожно прикрепляли к ним громадные кости задних лап чудовища.

Никитин скользнул взглядом по плавному изгибу трубы, обрамлявшей каркас сверху и щетинившейся медными хомутиками. Здесь будут установлены все восемьдесят три позвонка тиранозавра по контуру хищно изогнутой спины.

У передней стойки Мартын Мартынович[139] с большим газовым ключом балансировал на шаткой стремянке. Другой препаратор, мрачный и худой, в холщовом халате, карабкался по противоположной стороне лестницы с длинной трубой в руках.

– Так не выйдет! – крикнул палеонтолог. – Осторожнее! Не ленитесь передвинуть леса.

– Да ну, что тут канителиться, Сергей Павлович! – весело отвечал сверху латыш. – Мы – да не сумеем? Старая школа!

Никитин, улыбнувшись, пожал плечами. Мрачный препаратор вставил нарезку трубы в верхний тройник, которым заканчивалась стойка. Мартын Мартынович энергично повернул её ключом. Труба – опора массивной шеи – повернулась и повлекла за собой мрачного препаратора. Он и латыш столкнулись грудь с грудью на узенькой верхней площадке стремянки и рухнули в разные стороны. Грохот упавшей трубы заглушил звон стекла и испуганный крик. Мартын Мартынович поднялся, смущённо потирая свежую шишку на лысой голове.

– Падать – это тоже старая школа? – спросил палеонтолог.

– А как же ж! – подхватил находчивый латыш. – Другие бы покалечились, а у нас пустяк – одно стекло, и то не зеркальное…

– Леса-то придется передвинуть, неладно же, – как ни в чем не бывало закончил Мартын Мартынович.

Никитин надел халат и присоединился к работающим. Наиболее медленная часть работы – предварительная сборка скелета и изготовление железного каркаса – была уже пройденным этапом. Теперь каркас был готов, оставалось собрать его и прикрепить на уже припаянных и привинченных к нему упорах, хомутиках и болтах тяжёлые кости – тоже результат многомесячного труда; препараторы освободили их от породы, склеили все мельчайшие отбитые и рассыпавшиеся части, заменили гипсом и деревом недостающие куски.

Каркас был прилажен удачно, исправления в ходе монтировки скелета оказались незначительными. Ученые и препараторы работали с энтузиазмом, задерживаясь до поздней ночи. Всем хотелось скорее восстановить в живой и грозной позе вымершее чудовище.