Иван Ефремов

В августе приехал отец, и мама как-то сразу погрустнела, перестала петь по вечерам. Детям справили гимназическую форму. Ване купили высокие блестящие ботинки, штаны с гетрами и куртку — прекрасную суконную куртку с четырьмя объёмистыми карманами, каждый из которых застёгивался на пуговицу. Ваня особенно гордился этими карманами — в них умещалось множество мальчишеских сокровищ.

Вскоре Надя начала ходить в женскую гимназию, а Ваня — в мужскую.

Отец снова уехал, мама с детьми осталась в Бердянске.

Начались осенние штормы. Порт пустел. Но мечты о дальних странствиях не ушли вместе с кораблями — они вспыхнули ещё ярче.

Ваня стал постоянным читателем бердянской библиотеки. Перечитал всего Жюля Верна. Затем пришли Уэллс, Рони-старший, Конан Дойл и Джек Лондон. Книги помогли ему через год спокойно пережить известие о разводе матери с отцом.

Тревожные вести приходили со всех сторон. В Петрограде свергли самодержавие, образовалось Временное правительство, а осенью власть взяли большевики. Установилась власть Советов и в Бердянске. Но не успела закончиться одна война, как началась другая. В 1918 году заполыхало всё Приазовье и Причерноморье. Фабрики, заводы и порт почти прекратили работу. Кто только не побывал в Бердянске! Большевики, белогвардейцы, австрийцы, германцы… Выстрелы с немецкого корабля, зашедшего в порт несколько месяцев назад, казались сущим пустяком.

В конце 1918 года, после возвращения красных, Варвара Александровна решила перебраться с детьми на правобережье Днепра, в Херсон, к родственнице.[13] Так дешевле будет, да и дети под присмотром останутся, если что…

Аллан Квотермейн в Херсоне

Мать надеялась найти спокойное пристанище, но вихрь Гражданской войны уже закружил семью в своём водовороте.

Иван Антонович вспоминал:

«Из гимназии запомнились строки Т. Г. Шевченко:

Було колись на Вкраіні
Ревіли гармати,
Були колись запорожці
Вміли панувати,
Панували, добували
і славу, І волю.

Мы, подростки, чувствовали себя тоже потомками запорожцев. У нас были свои атаманы, нередко устраивались драки. Причём на довольно честных началах — выделялось равное количество кулашников по принципу «Сколько нас — столько вас».

Впрочем, что наши драки по сравнению с тем, что нам, подросткам, пришлось увидеть и пережить. В городе происходила бесконечная смена властей. Врывалась какая-нибудь банда, стреляя в окна для забавы. На несколько дней в городе появлялся образный по своей форме приказ с угрозой натянуть на барабан шкуру своего противника…

Пришедшие в Херсон греческие и французские оккупанты оставили после себя трупы расстрелянных и повешенных на фонарных столбах. На всю жизнь запомнился горелый запах от заживо сожжённых оккупантами заложников в амбарах. <…>

В доме, где я жил, поселился матрос-чекист. Была у него такая примечательная фамилия — Поднебесный. Ну, конечно, и я приобщался к военным занятиям. Вооружился я до зубов. Однажды изъяли у меня винтовку, несколько пистолетов, гранаты. Но всё-таки один пистолет и пару гранат оставили. Это тринадцатилетнему[14] мальчишке…

Жил в Херсоне в то время ярый естественник, учитель Теверацкий. Я благодарен судьбе, что она свела меня с этим интересным, влюблённым в природу человеком. Он много сделал для Херсонского краеведческого музея, для оснащения его сравнительно богатых экспозиций. Он готов был пожертвовать жизнью для защиты своих спиртовых препаратов от поклонников зелёного змия. Время-то было неровно. Мы засиживались с ним до поздней ночи, топили печку губернскими архивами и коротали время в разговорах. Больше говорили о будущем, о книгах. <…>

Я по-прежнему был близок с рыбаками. На белиндах[15] они выезжали в лиман и дальше в сторону Одессы, ловили скатов. Эта рыба шла на рыбий жир. Он очень нужен был для детей в то тяжёлое время».[16]

Мама в это время как бы отделилась от детей, жила особой, незнакомой раньше жизнью. Она вдруг ощутила необычайную жажду жизни, словно сердце стучало сильнее. Стройную молодую женщину приметил один из краскомов — красных командиров, и Варвара Александровна вдруг почувствовала, что крепко любит этого храброго человека в кожанке. На острие истории молодые спешили жить. И свадьба не заставила себя ждать.

А по России уже звучал клич: «Все на борьбу с Деникиным!»

Натиск деникинцев был стремительным. Поддержанные казачеством, они быстро дошли до Орла и подступили к Туле — а оттуда и до Москвы рукой подать.

Белые приближались и к Херсону. Впереди них летела весть об их зверствах и расправах. Многие из тех, кому советская власть была костью в горле, потирали руки, ожидая возвращения своих владений и наказания ненавистных большевиков.

Сил Красной армии для защиты Херсона не хватало, пришлось отступать. Стало ясно, что Варваре Александровне в городе оставаться нельзя.

Поцеловать детей, перекрестить их на прощание, умолить тётку присматривать за ними — и вслед за мужем…