Иван Грозный

Монастыри продолжают собирать книги. Некоторые имели даже библиотекарей. Но чтение стало специальным занятием маленькой группы избранников. Оно само уже становится наукой и мало-помалу вся ученость заключалась в нем. Читать как можно больше и даже заучивать наизусть прочитанное – разве это не все, что только можно сделать? Ученый – это книжник, человек, знающий много книг. Но каких книг? В монастырских библиотеках почетное место занимали апокрифические сочинения, такие, как «Завещание Моисея», «Видение Исаака». И эти сочинения пользуются уважением наравне с каноническими. Максим Грек, призванный с Востока в начале XVI века для исправления церковных книг, первый восстал против убеждения, что солнце не заходило в продолжение целой недели после воскресения Христа, и против поверья, что на берегу Иордана ехидна сторожит завещание Адама. Мы имеем каталог библиотеки Троице-Сергиевой лавры в XVII веке. Древняя литература состоит из 411 рукописей. Это почти столько же, сколько было в Glastonbury в XIII веке. Но какая разница в составе! В Glastonbury на первом месте стоят классики, историки и поэты. В Троицкой библиотеке мы насчитываем 101 библию, 46 книг богослужебных, 58 сборников поучений Отцов Церкви, 17 книг по церковному праву и только один философский труд. Остальная же, большая, часть состоит из аскетических произведений. До семнадцатого века древние греческие и латинские писатели оставались неизвестными для русских читателей. Из числа светских произведений любимыми для чтения были хроники. И какие еще хроники! Малалы, с цитатами из стихов Орфея, и еще более распространенная хроника Георгия Амартолы с подробным описанием одежды некоего иудейского священника, шедшего навстречу Александру Великому. В области географии и космографии авторитетами были Георгий Писид и Козьма Индикоплов. Его заключения о размерах земли, выведенные из формы Моисеевой скинии, не встречали никакого недоверия. Поучения, пересыпанные цитатами из апокрифических произведений, идеи Птоломея и Аристотеля, бредни манихейцев и гностиков – все у него смешивается и распространяются самые нелепые понятия. В философии русские держались Иоанна Дамаскина и его теории науки, сведенной к одной любви к Богу. Но до XVIII века с произведениями умозрительными Василия Великого, Дионисия Ареопагита самое видное место занимает «Пчела», представляющая собой несвязную компиляцию из текстов священного писания, извлечений из Отцов церкви, отдельных мыслей, заимствованных у Аристотеля, Сократа, Эпикура, Диодора, Катона.

Под влиянием таким образом приобретенных познаний предсказание затмений луны считается колдовством. Книги математические – под этим названием подразумевались арифметика, астрономия, география, музыка, – были запрещены, как неблагочестивые. Горизонт книжника был слишком узок. К нему не проникал свет европейской науки. Он топчется на одном месте, вдали от движения, уносящего вперед Запад.