Иван Грозный

Вторая грамота была адресована “всему православному крестиянству града Москвы”, то есть всему посадскому населению столицы. Эта грамота изложена в летописи куда менее подробно, но главный ее смысл передан отчетливо: царь пишет посадским людям, “чтобы они себе никоторого сумнения не держали, гневу на них и опалы никоторые нет”.

Это был потрясающе точно рассчитанный политический маневр.

В самом деле, представим себе московского посадского человека, который по сравнению с любым подьячим считался человеком второго сорта. В феодальном государстве он был сословно неравноправным человеком. Вместе с тем, как и все люди средневековья, он верил в “батюшку-царя”, в “надежу-государя”. Вдруг он узнаёт, что как раз те, перед кем он только что должен был ломать шапку, все эти бояре, дети боярские, дьяки, все они прогневали государя до такой степени, что тот должен уйти, оставить государство. А он, “посадский мужик” - и есть главная опора трона, на него нет ни гнева, ни опалы. Но как быть государству без государя, царству - без царя?

Ведь государство тем и государство, что государь во главе. “Ныне х кому прибегнем и кто нас помилует и кто нас избавить от нахожения иноплеменных?” - говорили, по утверждению официальной летописи, на площади. Народ единодушно потребовал от бояр упросить государя вернуться, “а хто будеть государьских лиходеев и изменников, и они за тех не стоят и сами тех потребят”. Так царь Иван обзавелся согласием народных масс на террор.

Делегация из духовенства и бояр отправилась в Александрову слободу. Прибывших под стражей, как вражеских лазутчиков, привели пред светлые царские очи. Царь повторил свои обвинения и после некоторого времени размышлений милостиво согласился вернуться на государство, но на следующих условиях: изменников казнить по своему усмотрению и учредить опричнину.

Термин “опричнина” был известен задолго до Ивана Грозного. Происходит он от слова “опричь” - кроме. Эта этимология дала Курбскому повод для мрачноватого, но удачного каламбура. Опричников он называл кромешниками; в аду же, как считалось, господствовала “тьма кромешная”. Так опричники становились под пером Курбского адовым воинством.

В Древней Руси опричниной называли ту часть княжества, которую после смерти князя выделяли его вдове, “опричь” всех уделов. Эта вдовья опричнина после смерти княгини заново делилась между сыновьями. Вдовья часть, таким образом, выделялась “опричь” всего княжества. “Опричь” всей земли выделялась и территория царской опричнины.

А была она значительной. Прежде всего в нее вошли уезды, близкие к границе с Великим княжеством Литовским, густо населенные помещиками, выходцами из центральных уездов: Вяземский, Козельский, Белевский, Лихвинский, Малоярославецкий, Медынский, частично Перемышльский и т.д. В центре опричными стали Суздальский и Можайский уезды. Опричными были и земли Аргуновской волости вокруг Александровой слободы (она входила в Переславль-Залесский уезд). Отдельные волости были отписаны в опричнину и в других местах, в том числе и неподалеку от Москвы: Гжель, Олешня и Хотунь на Лопасне (на границе с Дмитровским и Коломенским уездами), Гусевская волость Владимирского уезда, Домодедовская волость на реке Пахре, наконец - окрестности озера Селигер, где ловили рыбу для царского стола. Финансовую базу опричнины должны были составить платящие большие налоги северные земли: Поморье, Двинской край, Вологодский уезд.

Была отписана в опричнину и часть самой Москвы. Никитская улица (нынешняя улица Герцена) служила границей: левая ее сторона (если идти от Кремля) была опричной, правая - земской. С другой стороны опричная слобода доходила до берега Москвы-реки, вне ее были оставлены только слободы нескольких монастырей. От Кремля опричную часть города отделяла река Неглинная (ныне течет в трубе под Александровским садом). Таким образом, в опричную часть Москвы входили районы нынешних Арбата, улицы Фрунзе (Знаменки), проспекта Калинина (Воздвиженки), Кропоткинской улицы (Чертольская, впоследствии Пречистенка). Здесь были поселены опричники, земских же полностью выселили. Не исключено, что именно с тех пор этот район Москвы стал традиционным местом расселения русского дворянства, “сен-жерменским предместьем Москвы”, как писал выросший здесь П.А. Кропоткин.

Кроме того, в Москве в опричнину попали три стрелецкие слободы в районе Воронцова поля (ныне улица Обуха). Видимо, расквартированные там стрельцы вошли в опричное войско. В это особое войско, которое царь “учинил” в опричнине, вошло “1000 голов” дворян и князей. Впоследствии его численность увеличилась в 5 - 6 раз.