Иван Грозный

Протестанты тогда пользовались сравнительно привилегированным положением. В них видели союзников в борьбе с ненавистными латинянами. Лютеранам и кальвинистам позволено было строить в Москве свои храмы. Иван ласково принимал представителей английской и немецкой реформации. Он любил слушать поучения капеллана Магнуса, Христиана Бокборна. Он даже говорил, что если бы Лютер, нападая на папство, не затронул древней иерархии и не осквернил своего учения тем, что отрекся от монашеских правил и одежды, его учение было бы приемлемо. Но Бокборн и его единоверцы, поглощенные интересами карьеры, не извлекали никакой пользы из своего выгодного положения. Проповедь Миссенгейма является чуть ли не единичным фактом. Один из сотрудников датского миссионера Гаспар Эберфельд, которому приписывают попытку обратить царя в протестантство, кажется, одно и то же лицо с Гаспаром Виттенбергским. По словам Одерборна, последний сам перешел в православие и стал ярым хулителем своей прежней веры. В областях, лежавших по соседству со Швецией и Ливонией, велась протестантская пропаганда, терпевшаяся из политических соображений. В других областях терпимость была равнозначна выражению презрительного равнодушия.

Рокита сопровождал в Москву польское посольство и задумал идти по стопам Миссенгейма. Он был чех и слыл за деятельного члена Богемского братства. В его переписке есть указания на миссию, на которую он и его единомышленники возлагали честолюбивые надежды. Посольство прибыло в Москву в феврале 1570 года, в то время, когда Иван был занят новгородскими казнями. До четвертого мая оно должно было дожидаться возвращения царя. Седьмого мая послам был назначен прием. Три дня спустя после этого Роките было предложено говорить всенародно. Возражать ему будет сам царь.

Диспут происходил в Кремле в присутствии большого собрания светских и духовных лиц. Иван начал говорить первым. Он обрушился как на основные принципы нового учения, так и на его применение и обнаружил хорошее знакомство с предметом спора. По обыкновению, не обошлось и без некоторой увлеченности, выразившейся в грубостях. Иван, между прочим, заметил, что, судя по делам, последователи евангелической веры – свиньи. Это начало предвещало плохой конец диспута, однако дело обошлось благополучно. Иван обещал не прерывать оппонента и сдержал слово. Рокита в своем ответе, сказанном по-славянски, сохранил чувство меры и проявил ловкость, намеренно нападая только на римскую церковь. Царь слушал его внимательно и терпеливо, похвалил его красноречие, выразил желание иметь его речь написанной и сказал, что он ответит на нее. Через несколько недель, прощаясь с Рокитой, он велел вручить ему свой ответ в роскошном переплете. Этим все и ограничилось.

Титульный лист книги Яна Ласицкого «De Russorum, Moscovitarum et Tartarorum religione» (1582), в которой сообщается о диспуте, происходившем между Яном (Иоанном) Рокитой и Иваном Грозным в 1570 году

Читая это произведение, оригинальный текст которого был недавно открыт и напечатан, Рокита мог убедиться, что он напрасно потерял время. С литературной точки зрения ответ не делает чести государю. Очень плоско, во вкусе того времени, Иван играет именем Лютера, называя его Лютым, подобно тому, как в Германии Мюнцер называл его Luegner [лгун]. К самому Роките и его единомышленникам он также применяет разные бранные эпитеты. Произведение это не отличается ни ясностью мысли, ни логичностью рассуждений. Но в нем обнаруживается масса знаний, богатство памяти, живость ума, сила диалектики. Иван проявляет все присущие ему способности. Приемы использованы те же, что и в переписке с Курбским. Словом, пред нами произведение самоучки и нервного человека, не получившего систематического образования, но не лишенного ума и много думающего.

История опричнины содержит один эпизод, могущий заставить усомниться в душевном здоровье Ивана. Это один из самых загадочных моментов драмы, и мы на нем должны остановиться. В 1574 или в 1575 году, время точно не установлено, на Руси явился новый царь.

III. Царь Симеон