Иван Грозный. Борис Годунов. История правления первого русского царя и его избранного преемника

Так началась знаменитая Ливонская война Грозного. Удар врагу был нанесен своевременно – тотчас поле того, как Ливония ушла под протекторат другого государства, и ранее, чем могла поспеть оттуда к ливонцам помощь. В Москве не было заметно и тени недовольства начатой войной; даже участник Избранной рады Курбский с воодушевлением повествует о Ливонском походе и о своем в нем участии. И только Грозный ядовито рассказывает о несочувствии Сильвестра и Адашева этой «Германской» войне. «И от того времени, – говорит он о начале войны, – от попа Сильвестра и от Алексея и от вас – какова отягчения словесная пострадах!., еже какова скорбная ни сотворится нам, то вся сия Герман ради случися!» Но вряд ли можно думать, что в «попе» и в «Алексее» говорила политическая прозорливость, а не простая досада на непослушного им царя. Никто в Москве не мог тогда представить себе, до какой степени осложнится дело с Ливонией; никто не ждал, что против Москвы станут все претенденты на ливонское наследство – и Швеция, и Дания, и Речь Посполитая, а за ними император и вся вообще Германия. Москва радовалась скорой и легкой победе, не предвидя, что она поведет к тяжким военным испытаниям и к роковому внутреннему расстройству.

2. Ход Ливонской войны

В самых общих чертах ход Ливонской войны был таков. В начале 1558 года московские войска опустошили Ливонию почти до Ревеля и Риги. Весной они взяли Нарву и несколько других ливонских крепостей. В июле после недолгой осады сдался Дерпт (Юрьев). Ливонцы сопротивлялись слабо, искали мира у царя в Москве, просили помощи на Западе. При этом сказался уже внутренний распад Ливонии. Даже в минуты смертельной опасности страна не могла достичь единения: Эстляндия и о. Эзель обратились за покровительством и помощью к Дании, архиепископ Рижский – к Польше, магистр ордена – к Швеции. Этим подготовлялось общее вмешательство в дело Ливонии и ее раздел. В 1559 году натиск русских повторился; опять московские отряды появились под Ригой и проникли даже в Курляндию. Весной приехало в Москву датское посольство по ливонскому делу и исхлопотало у Грозного для Ливонии перемирие на полгода («от мая до ноября»). Датчане заявляли, что Ревель учинился «послушен» их королю, и потому просили царя не трогать ревельских мест. Давая перемирие «для кроткого предстояния» датского короля, Грозный, однако, отвел его притязание на Ревель, заявив решительно, что будет держать Ревель «в своем имени». В Москве ждали, что во время перемирия магистр Ливонии явится в Москву лично или пришлет «своих лучших людей» для того, чтобы «за свои вины добити челом» и получить мир, «как их государь пожалует». Но магистр не приехал, а ливонцы воспользовались перемирием для того, чтобы найти покровителей и союзников против Москвы. Они искали их на имперском сейме в Германии, в Швеции, Дании, Польше, – словом, там же, где и год тому назад, – и Ливония в этих поисках окончательно распалась. В течение 1559–1561 годов оформилось это распадение тем, что Эстляндия вошла в подданство Швеции, о. Эзель стал под покровительство Дании, магистр отдал Лифляндию польскому королю, с сохранением над ней номинальной верховной власти императора и, наконец, сам магистр обратился в герцога Курляндского с явным подчинением тому же королю и императору.