Иван Грозный и Девлет-Гирей

Но вернемся обратно к сражению. Ошеломленный противник, оказавшись под одновременным ударом с тыла и с фронта, поначалу упорно сопротивлялся, однако недолго — слишком велики были его потери и слишком неожиданным оказалось введение в бой свежих русских сил. Разгромленные татарские «полки» беспорядочно повалили толпой обратно в свой лагерь, неся хану горестную весть о смерти и пленении множества военачальников и рядовых воинов. Русские источники сообщают, что в последней схватке были побиты не только «многие крымские люди», но пали и ханский сын, и ханский внук, сын наследника крымского престола калги Мухаммед-Гирея (т.е. два «царевича»). А. Курбский добавлял к этому, что, по слухам, помимо двух погибших ханских сыновей еще один попал в плен. Видимо, от него позаимствовал эту информацию и А. Лызлов, писавший в своей «Истории…», что «на том тогда бою убиени быша ханский сын да калгин сын, и прочих знаменитых мурз и татар многое множество; и живии яти быша сын ханский и мурзы знаменитая мнози…» Г.Д. Бурдей называет в числе погибших еще и ханского зятя Ила-мурзу^{401}.

Сегодня трудно сказать, насколько точны эти сведения, однако с уверенностью можно утверждать, что среди пленных не было ханских сыновей — такой факт неизбежно бы нашел отражение в официальных документах и в переписке хана с Иваном Грозным. Сомнительной представляется и гибель ханского сына — ни в одном источнике не названо его имя, хотя ханский сын отнюдь не рядовой татарин, чтобы его гибель осталась незамеченной. Тем не менее поражение татар было столь же очевидным, как и тяжелым. Девлет-Гирей пошел ва-банк, и, когда его карта оказалась бита, он оказался в чрезвычайно сложном положении. Русские отнюдь не выглядели умирающими от голода и жажды, с севера, казалось, надвигалось большое царское войско, ханская же рать понесла большие потери, в особенности в командном составе (не случайно русские источники подчеркивали, в бою 2 августа под стенами гуляй-города полегло немало татарских мурз). Между тем, как отмечал еще в начале века С. Герберштейн, именно от искусства военачальников среднего звена зависели успешные действия татарских отрядов^{402}. Продолжение осады русского лагеря теперь могло легко превратить тяжелое поражение в подлинную катастрофу. Выход напрашивался сам собой — бросить все и спешно отступать обратно за Оку. Оставив арьергард из 3 тыс. «резвых людей» «травитися» с русскими воинами, в ночь на 3 августа крымский «царь» поспешно, бросив лагерь и все, что в нем было, устремился на юг, за несколько часов достиг Оки под Серпуховом «да тое же нощи и Оку реку перевезеся…». Еще 2 тыс. воинов были оставлены ханом «для бережения» на «перевозе» через реку (возможно, они охраняли оставленный на правом берегу Оки обоз еще с 28 июля), а сам хан с главными силами «побежал» дальше к югу^{403}.

О том, что хан покинул свой лагерь, в русском лагере узнали утром 3 августа. Воротынский немедленно вывел свою конницу из лагеря и атаковал татарский арьергард. После недолгого сопротивления противник бежал к реке и по дороге был практически полностью перебит или пленен. На плечах отступающих русские всадники домчались до Оки и здесь опрокинули оставшихся в лагере татар — «наши воеводы тех татар с тысящу убили, а иные за Оку реку ушли…»^{404}. Дальше за Окой, в Поле, татар не преследовали — сил для этого уже не оставалось, да и полону с собой татары не вели, поскольку по дороге на Москву хан «войну не распускал», с одной стороны, опасаясь, что как только он это сделает, разрозненные отряды татарских загонщиков будут побиты русскими. С другой же стороны, сам ДевлетТирей писал Ивану Грозному, что он де для лагеря искал места, «где б сел и животины много» — очевидно, что ближнее Подмосковье и без того было опустошено в предыдущем году, так что много полону и скота набрать было просто негде. На обратном же пути было уже не до охоты за живым товаром и скотом — дай Бог унести ноги подобру-поздорову. Как писал А. Лызлов, хан и его войско «Оку реку преиде и с великим срамом невозвратно побежа во Орду, ни ко единому граду приближающися»^{405}.

Захватив ханский лагерь и богатые трофеи, «…бояря и воеводы, князь Михайло Иванович Воротынской с товарыщи пошли назад по старым местом в Серпухов, в Торусу, в Колугу, на Коломну, где стояли до государева приходу». Тот же день от посланцев Воротынского о грандиозной победе стало известно в Москве, «и бысть на Москве и по всем градом радость неизреченная, молебная пения з звоном. И с радостию друг со другом ликующе»^{406}.