Иван Грозный — многоликий тиран?

Тут мне ненадолго придется прервать рассказ, чтобы объяснить вам, о каком конце света мы говорили. История эта началась еще во время правления деда нашего, тогда исполнялось семь тысяч лет со дня сотворения мира и все были уверены во втором пришествии Иисуса Христа и конце света. Не только темный народ, но и правители, и святые отцы, которые это абсолютно точно в своих книгах вычитали и высчитали. Даже Пасхалии дальше семитысячного года не составляли. Последний год вообще ничего не делали, только готовились, а как миновал он, пришлось срочно призывать ученых богословов и Пасхалии дальше составлять, но опять ненадолго. Любому грамотному человеку было известно, что конец света связан с цифрой семь, значит, коли не в год 7000, так в год 7007. И этот год минул без трясения земли и серы с небес, народ вздохнул свободнее и стал жить как обычно. Как-то незаметно пролетело еще шестьдесят лет, и страхи возродились. Особенно у меня, ибо я в наибольшей степени сочетал благочестие со знаниями книжными. Побежал я тогда к Макарию за разъяснениями и успокоением, и все это от святого старца получил. Обозвал он слухи упорные о конце света недостойным суеверием, а чтобы другие к нему с тем же вопросом не обращались, взял да и рассчитал Пасхалии на всю восьмую тысячу лет. Я Макарию верил свято, если он сказал, что в ближайшую тысячу лет конца света не будет, значит, так тому и быть. Но ведь не все так тверды в вере, как я, даже то, что в 7070 году ничего не случилось, их не убедило, они ссылались на «Откровение святого Иоанна Богослова», сиречь Апокалипсис, что конец света наступит не сразу, а через три с половиной года после объявленной даты. Я уже рассказывал вам, что за эти годы приключилось, смерти безвременные, предательства верных, раздел государства — воистину конец света. Даже моя вера заколебалась, чуть-чуть. А когда все сроки минули, тут сразу всплыла новая дата — год 7077. Казалось бы, после стольких разочарований народ мог бы и успокоиться и суеверие отбросить, так нет же! Уверовали истово, многие даже на казнь мучительную шли с веселием, говоря, что коли все одно погибать, так уж лучше так, за страдания невинные Господь им все грехи простит и жизнь вечную подарит. Или, скажем, Алексей Басманов, когда ему пеняли, что уж слишком лютует он в поместьях земских, отвечал со сверкающими очами, что не своей волею он беспредельничает, то ангел небесный его руку направляет и народ к Страшному Суду приуготовляет, те же, кого он гуртом в избах да амбарах живьем сжигал, должны за него на Небе у Господа просить, ибо только через этот огонь очистительный они в рай и попали. Басманов в опричнине был главным пророком конца света, а Захарьины у него в апостолах ходили, они и Ивана этим суеверием заразили, оттого и была в нем эта бесшабашность и неуемная жажда все испытать, все получить, сейчас и сразу. Один я пытался направить Ивана на путь истинный, потому и не упустил случая каверзный вопрос задать. Итак.

— Завещание с концом света, как мне кажется, плохо вяжется? — спросил я.

— Одно другому не мешает, — хмуро ответил Федька Романов.

— Вот и я так думаю! — воскликнул Иван.

Я удивленно посмотрел на племянника. Раньше он всем подряд перечил и норовил на своем настоять, мне казалось, что даже излишне своевольничал, мог бы и прислушаться иногда к советам умных людей, к моим, например. А тут вдруг такое единомыслие. С чего бы это? И не слишком ли большую власть над Иваном забрали в последнее время Федька Романов и его отец? Но все эти мысли я в себе удержал, а вслух спросил дозволения текстик посмотреть. Иван протянул мне бумагу, и лишь взял я ее в руки, как в глазах у меня потемнело — передо мной была духовная брата моего, вся испещренная каракулями на полях.

— Да что же вы делаете, ироды окаянные! — не сдержался я.

— А что такого особенного? — удивился Иван, глядя на меня невинными глазами. — Нам же нужен был образец? Вот мы и взяли. Обрати внимание, копию неподписанную. А чтобы лишнего не писать, мы на полях пометки свои сделали.

После такого я их больше корить не стал, все одно не поймут, и принялся внимательно изучать записи на полях. То есть я, конечно, сразу же в конец залез, увидел, что имя наследника не проставлено, а после этого стал внимательно записи изучать. Нет, на духовную это не было похоже, больше на какой-то договор, потому как Иван с Федором там одновременно действовали, вроде как братья. И договаривались они, что будут действовать заодно до тех пор, пока все государство под свою власть не приведут, и войско у них будет общее, и казна. А после того как Иван воцарится вновь на дедовском престоле, тогда он Федору отдельный удел выделит. Господи, да такого удела не знала Земля Русская! В нем и Суздаль, и Шуя, и Ярославль! Это же новый раздел державы! Одну трещину еще не залепили, а уже о новой думают. Бедная Русь!

Тут мои мысли новое направление приняли. А если это не раздел? Тогда что? Кому такой удел дают? То-то и оно — наследнику! Вот, значит, на что Захарьины замахнулись. Тоже мне, нашли наследничка!