Иван Грозный против «Пятой колонны». Иуды Русского царства

Сразу после суда над Ростовскими Избранная рада нанесла ответный удар по партии Анастасии. Данила Захарьин-Юрьев был отстранен от должности дворецкого Большого дворца, Владимир Захарьин-Юрьев снят с поста тверского дворецкого, сослан в Казань. Опалам и ссылкам подверглись родственник Захарьиных казначей Головин, близкий к ним хранитель государственной печати Никита Фуников Курцов… Партия царицы подверглась разгрому! Зато возвышались другие. Получили боярские чины Курбский, Катырев-Ростовский – один из вчерашних подсудимых, не сумевших сбежать в Литву. Да и Семена Ростовского через год вернули из ссылки ко двору. Только чин боярина ему не восстановили. Видимо, за то, что на суде не держал язык за зубами.

Узел шестой Ловушка для России

В 1550-х гг. в России установилось странное двоевластие. Ивана IV почитали как царя, но реальную власть подмяла Избранная рада. О Сильвестре современники сообщают, что он правил, «аки царь», разве что не сидел на троне. Он не забывал и свой кошелек, сына Анфима устроил на «золотое дно», во главе Таможенной избы. И куда, спрашивается, подевался смиренный юноша Адашев, простаивавший ночи в молитвах и ухаживавший за больными нищими? Он превратился в могущественного сатрапа. Сам налагал опалы, сажал в тюрьмы, докладывал царю проекты законов, формулировал решения, раздавал назначения – сохранились жалованные грамоты, выданные по приказу не царя, а Адашева! Себе он нахапал огромные земельные владения.

А положение страны ухудшалось. С 1547 г., с появления Сильвестра, и до середины 1550-х гг. налоги выросли в 4,5 раза. Но это было еще не худшей бедой. Ключевые посты распределялись между клевретами Избранной рады. Поборы, вымогательства, штрафы дошли до беспредела. А законы, призванные защитить людей, не работали. Кому подавать жалобы, если в Москве заправляют покровители преступников? Разорялось не только простонародье, а даже «дети боярские». Влезали в долги, а Боярская дума приняла драконовский закон – те, кто не уплатил в месячный срок, превращались в холопов. Бедноту обращали в неволю и без долгов. Просто заставляли работать на себя или объявляли беглыми. Попробуй докажи, что это не так.

Безобразия дошли до такой степени, что произошло несколько бунтов в Москве, люди возмущались «оскудением жизни». Беспорядки происходили и в Новгороде, Владимире, Рязани, других городах. Даже Адашев признавал причину восстаний: наместники и волостели «грады и волости пусты учиниша», а в ответ на притеснения «тех градов и волостей мужичья многие коварства содеяша и убийства их людем». Отметим, это пишет временщик, который сам же назначал таких администраторов.

Но и царь узнавал горькую правду – через жену, ее родственников. В походах и на богомольях он лично общался с простыми людьми (именно из-за этого Сильвестр всегда противился его поездкам в паломничества). Иван Васильевич взвешивал, обдумывал – и выход все-таки нашел. Он начал вторую полосу реформ. На этот раз нацеливался не против отдельных нерадивых воевод, наместников. Нет, он принялся ломать всю систему боярского управления! Согласно прежним указам в городах и волостях для расследования уголовных преступлений избирались губные старосты. Теперь было установлено избирать их в каждом уезде, а руководство ими централизовывалось, для этого учреждалась Разбойная изба. В России создавалась единая структура полиции, подчиненная Москве. Причем губным старостам поручалось расследовать не только разбои и воровство, а самоуправство «сильных людей».

А в 1556 г. царь вообще упразднил существовавшую систему администрации, наместников и волостелей (кроме пограничных и недавно завоеванных городов). Вся власть на местах передавалась «излюбленным старостам», которых выбирало из своей среды городское и сельское население. Они получили огромные права. Вместе с выборными сотскими, десятскими, целовальниками они заведовали всем муниципальным хозяйством, осуществляли раскладку и сбор налогов. Судить (кроме уголовных дел) тоже должны были старосты. Но при таких правах налагалась и строгая ответственность. За злоупотребления и беззакония земских старост ждали суровые наказания вплоть до смертной казни.