Иван Грозный. Сожженная Москва

– Хотел увести, но теперь дождемся, с чем вернутся твои гонцы. Надеюсь, ты поведал им, что наша дружина в крепости?

– Поведал. От кого же я бы тогда узнал про предателя и изменениях в планах собаки Девлет-Гирея?

– Тоже верно. Ну, ладно, где твоя трапеза?

После трапезы Бордак и Парфенов, помолившись, разошлись по опочивальням дома воеводы. Утро вечера мудренее.

Но выспаться в Бурунске никому не удалось. Как только забрезжила заря, поднялся шум за воротами.

Воеводы быстро оделись, вышли в сени. Там уже был воевода крепости.

– Что случилось, Николай Петрович? – спросил Бордак.

– Объявились-таки татары. Шум – это люди из села Шабарово пришли. Старики, бабы, дети со скарбом на телегах и без них. Мужики остались покуда на селе.

– Где объявились татары?

– Сторожевой разъезд Степана Старко столкнулся с передовым отрядом басурман в восьми верстах от Шабарово. Крымчаков насчитали два десятка, потому быстро ушли на село, оповестить об опасности жителей. Те собрались, подались к нам.

– А татары? Не преследовали разъезд? – спросил Парфенов.

– Нет! Старко передал, назад они на юг пошли.

– Странно, обычно малые разъезды крымчаки громят.

– Видать, подумали, что с малым войском где-то рядом большое или еще разъезды. А на равных они драться не будут. Вот тапереча придется и шабаровских на болота переправлять.

– Места-то хватит?

– Этого там навалом.

– А мужики селения пошто остались? Много ли их?

– Да сотня будет. Остались, дабы подготовить все к сожжению, чтобы татарам только пожарище осталось. Потом и они придут.

– А как далеко от крепости это село?

– Верст пять.

– Жечь село прямо щас будут?

– Не-е, покуда подготовят все, к хатам сена наносят, огнива разберут, встанут по всему селению. Отряд может разведкой быть. Глядишь, основная орда и обойдет и село, и нас.

– Это вряд ли. Ты дай мне сотню, станицу в полусотню, и мы с дружиной пойдем к селу.

– Чего делать-то там? – удивился воевода. – Али хочешь свару с крымчаками учинить?

– То видно будет.

– А как же я без сотни, да своей полусотней сторожей?

– Мы вернемся. Да и уходить отсюда придется. Оборонять Бурунск смысла нет, только людей загубить. Но потрепать крымчаков не помешает, дабы знали, легкой прогулкой их поход не станет, и замысел Девлет-Гирея раскрыт. То даст время. Хан учинит совет, чего далее делать? Его склонят к походу на Москву, но день на стоянку он потратит. А нынче и этого немало. Уразумел?

– Уразуметь-то уразумел, но положишь в степи ты много ратников, боярин, – покачал головой Куварин.

– Тебе, воевода, напомнить, что в грамоте царской сказано? – повысил голос Михайло.

– Да помню, во всем подчиняться тебе.

– Так подчиняйся, а не болтай попусту! Я напрасно людей на погибель не пошлю.

– Ну, тогда прими совет.

– А вот это другое дело, говори!

– У тебя карта нашей местности есть?

– Откуда?

– Ладно. Пошли в горницу.

Не успел Куварин разложить карту, как вбежал помощник:

– Воевода, чего с людьми-то делать? Пущать?

– Ты с ума сошел? Они что, до сих пор не в крепости?

– Нет, твоего указания на открытие ворот не было, а время стражи не подошло.

– Ну, точно свихнулся! Немедленно открыть ворота, пустить через рвы и принять сельских, разместить временно за церковью, понял?

– Понял, воевода!

– Я скоро подойду. И вот еще, сотне Гришки Красина и станице Ивана Боровко сбор у Степной башни.

– Ага! Побег!

– Давай!

Помощник исчез.

– Ну за всем глаз нужен, – покачал головой Куварин.

– Без того, Николай Петрович, никак. Так же и на Москве, – улыбнулся Бордак.

– И там так?

– Везде. Но давай к делу.

– Да, гляди, боярин, вот крепость, вот село Шабарово, дорога между ними справа от Бурунска, слева от Шабарово два оврага, ближний и дальний, слева от города балка и южнее березовая роща. Ближе к крепости еще две рощи. Получается пятак размером этак верста на версту. И пятак этот в версте от села, ну, значит, от города в четырех где-то. Коли выставить…

Бордак все понял, прервал воеводу:

– Уразумел, дальше можешь не объяснять. Ты, как займешься беженцами, не забудь передать сотнику и голове станичному, что они поступают в мое распоряжение.

– Передам, не беспокойся.

Воеводы дружины и крепости вышли во двор. В крепость толпой заходили беженцы, как только они прошли через Степные ворота, к ближней роще пошли дружина Бордака, сотня Красина и станица Боровко, насчитывавшая полусотню сторожей.

Михайло и Парфенов ехали позади головного дозора опричников вместе с Красиным и Боровко. Впрочем, последний держался немного сзади.

Бордак по ходу спросил Красина:

– Гриша, в Шабарово мужики крепкие?

– Тут все крепкие, боярин, почти на границе живем, не раз наскоки татар отбивали. Голова там местный, Матвей Осокин, ране в стрельцах служил. Опосля ранений многих под Казанью возвернулся домой. С тех пор и начальствует на селе. Отчаянный малый.

– Раны старые не мешают?

– Зажили давно. Ныне по нему и не видно. На татар злой, как пес на кошака, что из-под носа жратву украл. Будь его воля, не ушел бы из Шабарово, один бился бы.

– А как же семья?

– Померла у него семья. В голодные годы и померла. Тогда многих на кладбище снесли.