Иван Грозный. Царь, отвергнутый царизмом

Для А. А. Зимина Иван был абсолютным тираном, и эти, невесть откуда – по Зимину – появившиеся при живом царе Иване «молодые администраторы» выглядели бы странно и загадочно, если не понимать, что новые государственные кадры как раз и были одним из результатов государственной и кадровой политики царя. Иначе ведь и быть не могло. Откуда могли появиться эти деятельные новые администраторы как не по воле самого монарха? Тот же Годунов был, говоря языком современным, «выдвиженцем» Ивана.

Хозяйственное положение России при позднем Иване было действительно непростым, но говорить о разорении было бы чересчур сильным. Так, Собор 1580 года хотя и лишил церковь и монастыри права приобретать каким-либо путём (в том числе за счёт дарений) частнособственнические земли, но постановил не выкупать из монастырей вотчин, перешедших туда до 15 января 1580 года. Иными словами, церковь оставалась крупнейшим феодалом, причём обогатившимся как раз в годы Ливонской войны.

По данным С. Б. Веселовского, с 1552 по 1582 год церковь получила по вкладам 621 вотчинное владение. 99 % всех вкладов пришлось на монастыри, и только 1 % – на иерархов из белого духовенства. А это означало, что экономическая ситуация в немалой мере определялась монастырями, а они процветали за счёт хозяйственной эксплуатации земель и крестьян. Результатом же деятельности крестьян были продукты – включая и товарную их часть, сельскохозяйственное сырьё и т.д.

20 июня 1584 года уже царь Фёдор созвал новый церковный Собор. Собор подтвердил решения Собора 1580 года, а также отменил монастырские тарханы (налоговые льготы) и запретил монастырям держать избегавших государева тягла закладчиков. Как сообщают источники, решение об отмене тарханов мотивировалось тем, что крестьяне, «вышед из-за служилых людей (в монастырское владение. – С.К.), живут за тарханы во льготе, и оттого великая тощета воинским людям прииде». Сразу же после принятия приговора от 20 июня 1584 года особые «государевы посланники» начали взимать с монастырей налоги даже за прошлые годы.

Значит, было что взимать.

Немалое запустение центральных районов компенсировалось развитием – за счёт беглых крестьян – южных районов России. Новопоселенцы не сразу начинали нести государственные тягости, но не нести их долгое время не могли уже потому, что безопасность рубежных земель без государственной военной и политической поддержки обеспечить было нельзя. Но и центральные районы восстанавливали нормальную жизнь. Внешняя торговля была тоже достаточно налажена и шла через развивающиеся Новые Холмогоры – Архангельский город, основанный Иваном Грозным. Так что потенциал укрепления экономики по завершении Ливонской войны был немал, и недаром Карамзин отмечал отличную наполненность казны уже в 1588 году – «до шести миллионов нынешних серебряных рублей»! И уже на 1586 год приходится основание Воронежа, Самары, Тюмени, Уфы, Тобольска… Могло ли совершаться такое во «вконец разорённой» стране?

Что же до якобы «запутанных международных отношений», то запутывал их не царь Иван, а внешние силы. В то же время предшествующая эпоха Ивана Грозного так расширила пределы России и обеспечила такую базу развития, что внешние проблемы не имели довлеющего характера и катастрофой не грозили.

Внутренние же проблемы касались не столько положения «низов» – после окончания войн оно стало улучшаться, сколько вновь возникшего «раздрая» в «верхах». Дружной государственной работы и особого согласия в постивановском Кремле не получилось. Элитарные «верхи» опять принялись за любимое занятие при отсутствии на троне сильного государя – перетягивание государственного «одеяла» на себя. Бывшая «Земщина» во главе с Мстиславским и Шуйским старалась взять реванш у бывшей «Опричнины» во главе с Борисом Годуновым. При этом государственный интерес был за Годуновым.

Не обошлось и без вульгарного, хотя и крупного казнокрадства. В конце 1584 года окольничий и 1-й казначей Пётр Иванович Головин настолько стал путать казённый карман с собственным, что его противник Борис Годунов добился от Боярской думы решения провести ревизию казны. Обнаружились такие крупные хищения, что и без царя Ивана казначея Головина приговорили к смертной казни «за государеву краденую казну Казённого двора». В последний момент – когда палач на Лобном месте уже сорвал с Головина одежду, казнь была по ходатайству перед Фёдором того же Годунова отменена с заменой ссылкой в «Орзамас». Годунов дальновидно не желал очень уж обострять ситуацию.