Иван Грозный

Отсюда вытекало представление о власти императора как абсолютной, ничем не ограниченной. Так, например, император был единственным источником права (встречающиеся еще в ранневизантийских текстах упоминания о «воле народа», или об изданиях законов сенатом со временем полностью исчезают). Правда, во многих византийских текстах мы можем найти рассуждения о том, что деятельность правителя должна иметь целью благо подданных, что он должен обеспечить осуществление справедливости, что, создавая новые законы, он должен подавать подданным пример в исполнении законов уже действующих, но речь шла о своего рода морально-нравственных обязательствах, за нарушение которых правитель нес ответственность только перед Богом. Подобно Божьей, власть императора была не только абсолютной, но и всесторонней, затрагивая самые разные сферы общественной жизни.

Правда, с течением времени полноте императорской власти на почве Византии были поставлены ограничения. Император был не вправе единоличным решением вносить изменения в учение церкви, определенное решениями Вселенских соборов. Такому правителю, по мнению ряда представителей византийской общественно-политической традиции, подданные могли отказать в повиновении. Из этого, однако, нельзя сделать вывод, что церковь и все, с ней связанное, находились за рамками сферы деятельности императорской власти. Если обретение истин вероучения было делом отцов церкви, то сама их деятельность организовывалась императорами, которые созывали епископов на соборы и председательствовали на них.

И это понятно, так как, согласно византийской традиции, важнейшей задачей императорской власти было не только обеспечение порядка в обществе, но и руководство членами этого общества на их пути к спасению. Именно так в конце VI века определял задачи, стоящие перед императорской властью, папа Григорий Великий в письме к императору Маврикию. Бог, писал папа, дал византийским императорам власть «над всем человечеством для того, чтобы они помогали желающим делать добро, чтобы шире открывали людям дорогу, ведущую в небеса, чтобы царство земное служило Царству Небесному».

Аналогичным образом понимали свои обязанности перед Богом и сами византийские императоры. «Господь, вручив царство императорам, вместе с тем повелел им пасти верное стадо Христово по примеру Петра, главы апостолов» — читаем мы в предисловии к «Эклоге» — своду законов, составленных императором Львом III в первой половине VIII века (он был переведен в Древней Руси, возможно, еще при князе Владимире). Как писал в конце XIV века константинопольский патриарх Антоний, императоры «подтвердили своими законами соблюдение того, что говорят божественные и священные каноны о правых догматах и благоустройстве христианской жизни». Императорские декреты, регулировавшие разные стороны жизни церкви и отношения церкви со светским обществом, вошли в состав «Номоканона» — руководства, определявшего жизнь церкви, и пользовались авторитетом не меньшим, чем решения соборов. Как лицо, осуществляющее верховный надзор над выполнением церковью своих обязанностей, император неоднократно вмешивался в дела киевской митрополии, подчиненной константинопольскому патриарху. Соборное определение 1380 года о разделе этой митрополии открывалось словами о том, что «высочайший и святой самодержец, поборник и предстатель церкви, отмститель и защитник ее прав приложил все старания к тому, чтобы исправить русскую церковь».

Император был блюстителем чистоты веры, гарантом ее сохранения в границах христианского мира; он же должен был заботиться о распространении христианства за пределы этих границ. Именно в этом своем качестве он и выступал как земное подобие небесного Бога.

Эти представления о власти стали в той или иной мере известны Древней Руси сравнительно рано. Уже в летописный рассказ о убиении Андрея Боголюбского (1174 год) было включено изречение византийского писателя VI века диакона Агапита: «Естеством бо земным подобен есть всякому человеку царь, властью же сана, яко Бог». Однако все эти идейные заимствования мало влияли на общественную жизнь. Так, распространившееся, несомненно, под влиянием Византии представление о княжеской власти как установленной Богом реально никак не повлияло на традиционные отношения князей со своими дружинниками, а позднее — со своими боярами. Сам характер этих отношений не способствовал переносу на древнерусскую почву византийских представлений о власти.

Положение стало меняться с объединением русских земель вокруг Москвы. Произошло резкое усиление власти государя — московского великого князя. Начался переход от отношений правителя и вассалов, основанных на неписаном договоре, условия которого, однако, были хорошо известны обеим сторонам и ими соблюдались, к иному типу отношений — отношениям между правителем и подданными. В таких условиях в древнерусском обществе закономерно должен был появиться интерес к византийским представлениям о власти. Росту такого интереса способствовало и воздействие некоторых внешних факторов.