Иван - я, Федоровы - мы

Федоров перемахнул через стену, схватил снаряд, что лежал рядом с убитым. Выстрелом Дымов заклинил башню у ближайшего танка, и тот разворачиваясь на гусенице, наводил ствол. Самое лучшее бить в такой момент, а пушка у лейтенанта не заряжена. Он свирепо повернулся к Кухте:

- Заряжай!

И, заметив рядом Ваню со снарядом в руках, он рванул снаряд на себя так, что парнишка едва удержался на ногах.

- Ну же!.. Снаряды мне!!

Ваня бросился к боеприпасам... Слух неожиданно вернулся к нему. Он только помнил, как поднес первый снаряд лейтенанту, а дальше... все смешалось в грохоте пушек, разрывах мин, треске пулеметов. Перед глазами стояло красное облако от разбитого кирпича, отчаянное лицо Дымова и его окровавленная рука. Стальные громады, уничтожая всё на пути, неумолимо надвигались со страшным урчанием и леденящим душу лязгом гусениц. Сейчас со скрежетом раздавят железные орудия, людей...

Потом, вечером, сводка Совинформбюро сообщит, что 29 июля 1942 года в центральной излучине Дона, в районе станции Чир, подразделение капитана Богдановича в поединке с шестьюдесятью фашистскими танками сожгло двадцать два из них... За этими скупыми словами столько пережитого... и жестокий бой, и суровые солдатские похороны - почти половина ребят осталась тогда в донской степи. Но это все будет позже, а пока шел бой...

Солнце стояло в зените. Жгло. И бой достиг ожесточенности... А Ваня продолжал таскать снаряды, пока Кухта не крикнул ему в самое ухо:

- Выдохлись фрицы!

Сержант опустился на ящик с боеприпасами, мгновенно свернул цигарку, с одного удара кресала зажег фитиль, прикурил, жадно затянулся и только после этого стер с лица крупные капли пота. "А перед боем и прикурить не мог!" - приходя в себя, отметил Ваня.

Черношейкин присел рядом с Кухтой на станину пушки, устало посмотрел на Ваню, и его нисколько не удивило, что тот находился с ними на огневых.

Подошла Аня и попросила помочь перенести раненых. Осторожно они сносили на плащ-палатке тяжелораненых за развалины сарая, укладывали в тени. Те стонали, просили пить, но термосы были пробиты пулями, и вода утекла в затвердевшую, всю в трещинах землю. Удалось найти воду в разбитой водокачке. Ваня обходил разметавшихся в горячке беспомощных людей, приподнимал им головы, поил из баклажки. Подбодрить их он не умел, не умел сказать им какие-нибудь утешительные слова. Но суровый вид парнишки, который вместе с ними был в бою, действовал лучше всяких слов...

Для раненого иногда минута решает: жить ему или умереть. Но как быстрее доставить их в медсанбат? Дорога простреливается, не проедешь. И на чем повезешь? Машины угнали за Чир, а у единственной связной полуторки пробиты скаты, радиатор, да и сам шофер убит.

Кое-как Дымов с Филиным замазали радиатор глиной, залили водой и начали заводить машину. Наконец зафыркал, затрясся "газик". Дымов подбежал к сараю:

- Грузите раненых! - И, увидев Ваню, строго спросил: - А ты что тут делаешь?

- Как - что?

- Ну-ка, марш!

Мальчишка даже растерялся:

- Да я ж с вами...

- Кому говорю, марш на кухню!

Сжав кулаки, Ваня зашагал прочь. Аня не выдержала:

- Как вам не стыдно, лейтенант!

- А вы, санинструктор, идите оказывать помощь раненым! Кругом, марш!

Взглянув укоризненно на лейтенанта, Аня быстро повернулась и прошла мимо расступившихся Кухты и Черношейкина. Они всем своим видом выражали неодобрение действиям лейтенанта.

- А вы? Вы чего?

- Мы... ничего... - не отводили осуждающего взгляда бойцы.

- Ну говори, Черношейкин, что думаешь?

Старый солдат, покачав головой, ответил:

- Горяч ты больно, товарищ лейтенант...

5

Уже начинало светать. Доносилась перестрелка. Прислушиваясь, повар Удовико ворчал:

- Ишь палит, проклятый!

- Они всю технику с Европы собрали, - осведомленно заметил Ваня и на любопытный взгляд повара добавил: - Комдив Сологуб на митинге тогда сказывал.

Удовико, заметив в своем помощнике перемену после вчерашнего боя, вздохнул: "Ну к чему это? Оставался бы прежним, озорным. Лучше все-таки, когда мальчишка похож на мальчишку..." Встретившись со строгими, внимательными глазами Вани, согласно кивнул:

- Да... танков у них много...

- А чем их сподручнее бить?

- Пушкой или бронебойкой.

- Знаю. И гранатой можно.

- А то и бутылкой с горючкой.

Последнее очень заинтересовало Федорова:

- А-а... а эти самые... бутылки у нас есть?

- В каждом взводе... - успокоил его повар. - Тебе, вижу, танки покою не дают.

Ваня промолчал.

- Иди ложись к Овчинникову, - предложил Удовико.

К началу раздачи завтрака Ваня был уже на ногах. Предстояло осуществить задуманный с вечера план: попасть на огневые...

- Выспался? - обрадовался Удовико, увидев подошедшего с котелком помощника. - Я малость сосну, а ты выскреби котлы. Ладно?

- Ладно... - поморщился Ваня и тут увидел подходивших с термосами Кухту и Черношейкина.

Вот это было кстати. Обежал вкруговую и дождался их, когда они возвращались с кухни. Те обрадовались ему, однако взять на огневые не решились: не положено. Чтобы не обидеть парнишку, они предложили немного их проводить. Напрямую идти опасно. Кружили по балочкам и овражкам, пригибаясь, перебегали открытые места.