Читаем Иван III полностью

Средоточием антимосковских настроений в Новгороде был тогда расположенный на Неревском конце дом посадника Исаака Андреевича Борецкого. Сам хозяин к этому времени уже отошел в лучший мир. Делами заправляла его вдова — властная и энергичная «Марфа-посадница». Под ее рукой находились взрослые сыновья Дмитрий и Федор — такие же непримиримые враги Москвы, как и их мать. Вокруг них сплотилась та часть новгородского боярства, которая понимала, что на сей раз речь идет не о каких-то частых уступках великому князю Московскому, а о самом существовании Новгородской боярской республики.

Не желая покориться надвигавшейся московской диктатуре (равно как и терять свои исконные права и привилегии), сторонники Марфы Борецкой видели единственный выход в том, чтобы обратиться за помощью к другому монарху — королю Казимиру IV.

Враждебный Новгороду московский летописец рассказывает, что, получив в конце 1470 года грамоту Ивана III, в которой тот в весьма высокомерном тоне призывал нареченного владыку Феофила в Москву на поставление, новгородские патриоты «начаша нелепаа, и развращеннаа глаголати и на вече приходящи кричати: «Не хотим за великого князя Московского, ни зватися отчиною его. Волныи есмы люди Велики Новъгород…» (31, 284). (В действительности антимосковские выступления начались несколько раньше — летом или осенью 1470 года, когда владыка Иона был еще жив.) На вечевой площади разгорелись жаркие дебаты, порой заканчивавшиеся кровопролитием. Сторонники Москвы призывали сохранять традиционный пиетет по отношению к великому князю Владимирскому и митрополиту «всея Руси». Однако их голоса тонули в многоголосом реве толпы: «За короля хотим!!!».

В борьбе за власть Борецкие прибегли к традиционному для всех демократий способу межпартийной борьбы — подкупу. Московский летописец возмущается тем, что новгородские «изменники» начали «…наимовати (нанимать. — Н. Б.) худых мужиков вечников, на то за все готови суть по их обычаю» (31, 284). Наемные демагоги ударами колокола созывали вече и принимались выкрикивать антимосковские речи. Все возражения сторонников другой партии встречались воплями, криками, свистом, а порой и камнями. «И те наймиты… каменье на тех метаху, которые за великого князя хотят» (31, 284).

Трудно поверить в то, что «московская» партия в Новгороде была более разборчива в средствах, чем «литовская». Однако «западники», кажется, оказались богаче. Да и сам призыв «долой!» (в данном случае — долой верховную власть Москвы) обычно оказывается более привлекательным для толпы, чем призыв к спокойствию и сохранению традиционного порядка вещей. И хотя правом решающего голоса на вече обладали далеко не все, кто приходил на площадь, — настроения толпы не могли не влиять на исход дебатов. В итоге споры разрешились отправкой посольства к королю Казимиру IV. Двое именитых новгородцев («житьих людей») — Панфил Селивантов и Кирилл Макарьин — поехали в Литву. Король принял их с честью и, выслушав их прошение, отправил в Новгород на княжение литовского князя Михаила Александровича (Олельковича). Этот князь по вероисповеданию принадлежал к православию, а по родственным отношениям доводился двоюродным братом великому князю Ивану III. (Матерью Михаила была княгиня Анастасия Васильевна — родная сестра Василия Темного, выданная замуж за киевского князя Александра Владимировича.) Все это делало его наиболее подходящим кандидатом на новгородский стол.

Кажется, «литовская» партия в Новгороде была сильно разочарована результатом посольства. Король явно не хотел впутываться в конфликт. Вместо войск он прислал князя Михаила с неопределенными полномочиями. Приезд Михаила в Новгород не представлял собой чего-то необычного: литовские князья и прежде время от времени получали «в кормление» новгородские «пригороды» (Ладога, Копорье, Орешек, Корельский городок). Получали такие «кормления» и князья белозерского и смоленского дома, призванные уравновешивать на северо-западных рубежах влияние литовцев (171,90–99). Однако каждый раз приглашение Гедиминовичей на новгородские «пригороды» имело явный политический подтекст, служило своего рода предупреждением для слишком настойчивой Москвы..

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
100 знаменитых анархистов и революционеров
100 знаменитых анархистов и революционеров

«Благими намерениями вымощена дорога в ад» – эта фраза всплывает, когда задумываешься о судьбах пламенных революционеров. Их жизненный путь поучителен, ведь революции очень часто «пожирают своих детей», а постреволюционная действительность далеко не всегда соответствует предреволюционным мечтаниям. В этой книге представлены биографии 100 знаменитых революционеров и анархистов начиная с XVII столетия и заканчивая ныне здравствующими. Это гении и злодеи, авантюристы и романтики революции, великие идеологи, сформировавшие духовный облик нашего мира, пацифисты, исключавшие насилие над человеком даже во имя мнимой свободы, диктаторы, террористы… Они все хотели создать новый мир и нового человека. Но… «революцию готовят идеалисты, делают фанатики, а плодами ее пользуются негодяи», – сказал Бисмарк. История не раз подтверждала верность этого афоризма.

Виктор Анатольевич Савченко

Биографии и Мемуары / Документальное