Иван III

Неофициальный летописец подчеркивал, что недобрые советы государю подавал не только Г. А. Мамон, но и И. В. Ощера. Книжник считал корысть единственным побудительным мотивом этих двух лиц. «Те же бяху бояре богати, — писал он, — князю великому не думаючи (не советуя. — Р.С.) против татар за крестьянство стояти и битися, думаючи бежати прочь… и помышляюще богатство много, и жену, и дети». В действительности ни Мамон, ни Ощера не были «бояре богати». Мамон служил при дворе как сын боярский и не имел думного чина. Ощера принадлежал к кругу более влиятельных лиц, но в думу входил в низшем чине окольничего. По словам неофициального московского летописца, Ощера и Мамон напомнили Ивану III о пленении его отца татарами в битве под Суздалем, а также привели в пример Дмитрия Донского, бежавшего при нашествии Тохтамыша в Кострому, иначе говоря, советовали ему избегать риска, связанного с личным участием в бою. Сведения такого рода правдоподобны и согласуются с «Посланием» Вассиана, убеждавшего Ивана III биться с басурманами до крови и до смерти.

Отступление Орды

Летописцы различной ориентации неодинаково описывали поведение братьев Ивана III в период нашествия Орды. Вассиан принимал личное участие в переговорах с братьями государя, поэтому в Ростовской летописи эти переговоры освещены весьма подробно. В 1490-х гг. официальный летописец решительно сократил эти сведения, допустив невольное искажение. Из Ростовской летописи следовало, что мятежники прибыли в Кременец в последний момент и в боевых действиях на Угре не могли участвовать. Автор свода 1490-х гг. поместил известие о приходе братьев Ивана III на Кременец перед рассказом о боях на Угре, не уточняя вопроса об их участии в описанных боях.

Подняв мятеж, Андрей Большой и Борис Волоцкий ушли из Углича к литовской границе. Ввиду угрозы татарского вторжения Иван III послал к братьям во Ржев бояр с мирными предложениями. Однако удельные князья не сразу пришли на помощь Ивану III. Оправдывая их поведение, неофициальный летописец утверждал, будто князей отвлекло нападение ливонских рыцарей на Псков. Они спешно двинулись на помощь псковичам, что и вынудило немцев отступить.

Рыцари в самом деле осаждали Псков с 28 августа в течение пяти дней, а псковичи обращались за помощью к Андрею и Борису в Великие Луки. Но князья прибыли на место с запозданием на три дня. Псковичи просили их принять участие в походе против Ливонского ордена, но Андрей и Борис «не поидоша в немцы» и не сделали «ничего доброго», лишь разграбили псковские волости.

Братья Ивана III покинули Псков 13 сентября. Наступила осенняя распутица, и, вероятно, удельные войска потратили больше месяца, чтобы добраться от Пскова до Кременца. Ожидая их прибытия, великий князь затеял мирные переговоры с Ордой. Вассиан кратко упомянул об этих переговорах в своем «Послании». В Софийской II и Львовской летописях им отведено много места.

Неофициальный летописец прежде всего упомянул о посылке Ахмату Ивана Товаркова-Пушкина «с челобитьем и с дары». В «челобитье» Иван III просил у хана «жалования, чтобы отступили прочь, а улусу бы своего не велел воевати». Приняв боярина Товаркова, Ахмат передал приказ Ивану III лично явиться в ставку, «как отци его к нашим отцам ездили в Орду». Столкнувшись с отказом, хан просил, чтобы великий князь прислал к нему наследника-сына, либо брата, либо известного в Орде своей щедростью дипломата Н. Басенкова. Иван III не захотел послать к хану Басенкова и прервал переговоры.

Утверждение летописца, будто Иван III на словах выражал готовность признать власть Орды, называя Русь ханским улусом, достаточно правдоподобно и объясняет причину крайней тревоги духовника Вассиана. Однако сами переговоры были для московского государя не более чем дипломатической уловкой.