Иван IV Грозный

И вот еще один голос слышен в этом вечнорусском споре — голос историка Д.М. Володихина, воплотившийся в книгу «Иван IV Грозный».

Честность всегда была главной проблемой российских историков. Честность да объективность. Ну не умеют наши историографы заливисто врать, расхваливая великие достоинства народа русского и его пречудесных правителей. Всегда мрачно вершат они «суд истории» и честно принимают любые попреки, стараясь понять, что же их вызвало да что под ними кроется. Даже постсоветская эпоха не смогла вытравить в наших историках этой тяги к правдивому написанию «истории государства Российского», тяги, восходящей аж к самому Николаю Михайловичу Карамзину. Это особенно хорошо заметно на фоне «трудов» их коллег из сопредельных стран, в которых то рассказывается о «тысячелетней истории Великой Украины», то прославляется держава «благого и прогрессивного Тамерлана»… И еще лежит на трудах этих срочно перековавшихся самостийных летописцев неизгладимая печать жгучей русофобии, ненависти к России и русскому народу. Причем иногда эта ненависть брызжет из таких углов, что только диву даешься. Казалось бы, ничего, кроме благодеяний, не видели белорусы от великорусских собратьев. Так нет же, и у них выходят книги, рассказывающие, как «кляты москали» веками стремились поработить вольный белорусский народ. И не стесняются авторы в выражениях, и обвиняют русских в чем только могут, в том, что в голову их взбредет. Как поступает, например, А. Тарас в книге, косвенно относящейся к той же тематике, что и «Иван Грозный» Д.М. Володихина, — «Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII веках».

Текст книги не представляет собой последовательную, летописную биографию Ивана Грозного. Нет, Д.М. Володихин предпочитает сконцентрироваться на отдельных аспектах деятельности Ивана Четвертого как правителя, тех аспектах, за которые его превозносят или, наоборот, хулят. Однако в итоге все равно возникает целостная картина жизни и деятельности первого царя из рода Рюриковичей. И картина, увы, достаточно мрачная. Почти каждая из глав в книге Д.М. Володихина заканчивается подведением неутешительного результата правления первого русского царя: «Общий итог деятельности Ивана IV в военной сфере с рядом оговорок следует признать отрицательным». Или вот еще: «Общий итог деятельности Ивана Васильевича в дипломатической сфере — явно отрицательный».

Автор виртуозно вплетает в общий текст собственные теории о роли служилой аристократии в Московской Руси или происхождении опричнины. При этом подобные теоретические вставки не выглядят неорганичными заплатками, они вполне точно и разумно входят в единый поток повествования.

Некоторые моменты в книге Д.М. Володихин писал явно в расчете на историков, занимающихся эпохой Ивана Грозного. Например, вряд ли кто-нибудь, кроме въедливого историографа, станет разбираться в кадровой политике Ивана IV, столь подробно рассмотренной Д.М. Володихиным при описании смены воевод, игравших хоть какую-то роль в Ливонской войне. Или сомнительно, что рядовой читатель захочет вдумчиво анализировать списки видных служилых аристократов, умерщвленных в годы опричнины. Он скорее перелистнет их, вздохнув да посетовав: «Да, многих погубил Грозный царь…» А вот профессионал может и покопаться в этих списках, корыстно надеясь уличить автора книги в ошибках и ошибочках… На историков-профессионалов рассчитаны и подробные примечания, в которых автор часто дает волю своему полемическому задору, критикуя предшественников или, наоборот, поддерживая их выводы.

Удивительный баланс книги, замечательное равновесие, делающее монографию «Иван Грозный» равно интересной как любителю, так и профессионалу, несомненно, являются достижением автора.

В первых главах Д.М. Володихин почти не ввязывается в историографические дискуссии, да и вообще не слишком подробно говорит об историографии. Зато когда читатель попадается в ловушку текста, то в самой обширной, после посвященной военным делам, главе «Опричник номер один» он получает историографических сведений вволю. Здесь и взгляды на опричнину Н.М. Карамзина, и С.М. Соловьева, и Р.Ю. Виппера, и прочая, и прочая, и прочая… Д.М. Володихин как бы пытается доказать, что ни в коей мере не давит на читателя, не пытается навязать ему свое единственно правильное мнение — что опричнина была неадекватным ответом на военные вызовы грозненского времени.