Иван IV Грозный

Очень важна реакция Ивана IV. Он не замечает знамений времени, не желает их видеть. Ему все мерещится тот великий час, когда русским полкам сдался Полоцк. Ему все кажется, что Московское государство неистощимо. Ему видится та идеальная военная машина, которая работала на него пятнадцать лет назад. А ее больше нет. «Автомобиль» находится в полуразбитом состоянии, бензин на исходе, покрышки облысели, гайки сыплются на поворотах, вода закипает в карбюраторе… Государь велит: брать Венден! Он пытается усилить армию, снимает «з берега» воевод князя Василия Андреевича Сицкого, а также князя Петра Ивановича Татева, и, возможно, их отряды. Как видно, страшный урок 1571 года Иваном IV уже забыт… Затем под Венден отправляются государевы эмиссары «из Слободы»: Данила Борисович Салтыков и дьяк Андрей Щелкалов. Их задание: «промышлять своим делом мимо воевод, а воеводам с ними»^{96}, т.е. поторопить действия западной армии. Фактически царь делает последнюю крупную ставку в ливонской игре, еще не зная, что больше у него таких возможностей не будет.

Сценическое действие заканчивается, начинается расплата за спектакль. Зрители требуют вернуть деньги, заплаченные за билеты, и лезут на сцену — бить актеров…

Воеводы осаждали город, жестоко местничая друг с другом. Московские пушки пробили брешь, но до штурма дело не дошло.

Польско-литовские и шведские войска предприняли совместную наступательную операцию против осаждающих. Их внезапное нападение, а также неспособность русского командования организовать должный отпор[146] привели к трагическим результатам.

Наши войска бегут. Часть воевод погибает, другие покидают поле боя, заботясь лишь о спасении жизни. Среди последних оказался и князь И.Ю. Голицын, большой воевода. Курбский глуповато злорадствует, поминая несчастную судьбу плененных тогда военачальников: «…здесь, на великом сейме, на котором бывает множество народа, [они] подверглись всеобщим насмешкам и надругательствам, окаянные, к вечному и немалому позору твоему и всей святорусской земли, и на поношение народу — сынам русским»^{97}. Потери — огромные[147]. 17 орудий захвачены неприятелем как трофеи. Датский дипломат Якоб Ульфельд оставил описание венденского разгрома. Среди подробностей, страшных и позорных, есть одна отвратительная. Русские артиллеристы, не желая покинуть свои пушки и не имея возможности их спасти, повесились прямо на орудиях, совершив тем самым, по понятиям христианским, ужасный грех.

Русские полки не проявили стойкости, характерной для первых лет войны или хотя бы для молодинской битвы. Видимо, сказывалась общая усталость от боевых действий, нежелание драться всерьез.

Далее поражения следуют одно за другим, каскадами. В 1579 году польский король Стефан Баторий, блестящий полководец, берет Полоцк, затем важную крепость Сокол, где были сконцентрированы крупные силы русских, а также ряд других укрепленных пунктов. Этим он наносит личное оскорбление царю Ивану Васильевичу, ведь царь так гордился грандиозной победой, достигнутой в 1563 году! Кроме того, сами полочане, видимо, не рвались остаться под скипетром Ивана IV. Местное население, прежде склонное доверять единоверным подданным русского царя, пострадало от жестокости, проявленной при взятии города, депортационной политики государя, а также опричных репрессий, и теперь оно склонялось к поддержке Батория. Так, польской армии помогал полочанин Коссонский^{98}.[148]

В Соколе наемники из армии Стефана Батория учинили такую резню, что даже не смогли остановиться, перебив всех живых русских, и принялись с остервенением кромсать трупы.

Затем поляки взяли Великие Луки и учинили там жесточайший разгром, вполне достойный опричного террора в самые худшие его периоды. Была захвачена мощная крепость Заволочье, пали Невель, Велиж, Холм и Старая Русса. Наши корпуса разбиты под Торопцом и у той же Старой Руссы. Вражеские отряды разоряют ржевские и зубцовские места в сердце Тверской земли и почти доходят до новой резиденции Ивана Васильевича в Старице.

Ливонские замки сдаются шведским войскам. Шведы берут Нарву, затем, осмелев, — Ивангород, Ям, Копорье, Корелу… Захват Нарвы оканчивается жутким погромом, хуже татарского.

Опять восстает «луговая черемиса», и казанское направление требует новых войск. На юге крымцы и ногаи жестоко разоряют русские области. Московских полков не хватает прежде всего там, но пока не завершилась война в Ливонии, снять их с северного и западного фронтов невозможно.

В последние годы войны русским командованием несколько раз предпринимались попытки контрнаступления. Воеводам Трубецкому, Бутурлину, Хилкову и Хворостинину удавалось отбросить неприятеля. Под Смоленском польско-литовские войска терпят серьезное поражение. Однако это были частные успехи. Они, скорее, должны были показать способность нашей армии сопротивляться и в дальнейшем, нежели вести к стратегическому разгрому неприятеля.